– Я понимаю тебя, светлейший, однако нужно думать не только о смерти, но и о том, кто заменит Наби-Иллабрата. У меня есть на примете такой человек. Он предан тебе душой и телом, ты можешь доверить ему пост Наби-Иллабрата.

Набусардар отвел руки от лица и взглянул на Итару.

А тот продолжал:

– Память о Наби-Иллабрате никогда не умрет, да ведь не мертвым, а живым предстоит защищать стены Города Городов. Не забывай об этом, мой повелитель.

– Увы, это так, – кивнул Набусардар, весь еще во власти печали. – Это так, но пойми – Наби-Иллабрату я доверял, как самому себе. Я во всем полагался на него, он никогда не обманывал моих ожиданий, он всегда поступал так, как поступил бы я сам.

– У нас есть достойная замена, – тверже повторил Итара. – Это преданный человек. Ради тебя он пойдет в огонь и в воду.

– А предан ли он Вавилонии?

– Готов умереть за нее!

– И способный воин?

– Превосходный, мой повелитель!

– Гм… – задумался Набусардар. – Кто ж это из моих доблестных военачальников? Какой пост занимает он в моей армии?

– Светлейший, ты смело можешь его повысить; хотя он и молод для поста Наби-Иллабрата, но в нынешние тяжкие времена оправдано любое исключение.

– Кто же это?

– Исма-Эль, начальник лучников, светлейший. Набусардар был поражен. Ему отчетливо припомнилась ночь, когда Исма-Эль явился в сад на свидание с Телкизой. Набусардар не мог спокойно думать об этом, он тяжело дышал, постукивая кованым каблуком о мраморный пол.

– Что с тобой, князь? – Итара сжал холеной рукой металлический подлокотник в виде лежащего леопарда.

Набусардар не отвечал, мысленно спрашивая себя:

«Этот человек совершил подлость, а теперь я повышу его в чине, назначу преемником достойнейшего Наби-Иллабрата? Нет и нет! Не бывать этому. Да и может ли Исма-Эль верно служить Набусардару, если однажды он уже предал его? Или…»

В душе Набусардара шла борьба, отражавшаяся на его лице. Глубокие морщины разбежались вокруг сузившихся глаз.

Чувствуя на себе пристальный взгляд Итары, Набусардар отошел к статуэтке из стеатита, изображавшей праздник урожая и пожертвования первых плодов. Стоя у ее постамента, Набусардар барабанил пальцами по виноградной кисти, погруженный в нерешительные раздумья.

Если бы не этот случай! Как быть?