– Сколько же у Митча всего детей? – поинтересовался Уолтер. – Шестеро?

– Нет, пятеро. Двое от Бренды, один от Келли, двое от Стейси. Нет смысла посылать Митчу деньги, он их все равно пропьет. Но, по-моему, жилье бы ему не помешало.

– Ты чересчур заботлив, Брент.

– Я знаю, как ты к нему относишься. Но если дом все равно стоит пустым…

Пятеро отпрысков – достойное потомство для певчих птиц, которых повсеместно преследуют и уничтожают, но отнюдь не для человека. Когда Уолтер услышал эту цифру, ему стало еще труднее сочувствовать Митчу. В глубине его сознания крылось желание, чтобы все население планеты размножалось чуть помедленнее, чтобы он мог хотя бы разок, всего один раз, зачать ребенка с Лалитой. Конечно, желание было недостойное – он возглавлял движение против перенаселения и дал жизнь двум детям, уже достигшим зрелого возраста. Уолтер перестал испытывать разочарование по поводу Джоуи и по возрасту вполне мог стать дедом. Но тем не менее он постоянно представлял себе Лалиту беременной. Мечта о детях лежала в основе их занятий сексом, именно поэтому Уолтер так восхищался ее телом.

– Нет-нет-нет, милый, – сказала она, улыбаясь и придвинувшись к нему вплотную, когда Уолтер поделился с ней этой идеей в палатке, в кемпинге округа Керн. – Именно поэтому мы с тобой сошлись. И ты это знаешь. Я не похожа на других девушек. Я странная, как и ты, – только по-другому. И, если не ошибаюсь, я все заранее прояснила.

– Да. Просто я решил проверить.

– Проверяй сколько угодно, но ответ всегда будет один и тот же.

– А знаешь почему? Почему ты отличаешься от остальных?

– Не знаю. Зато я твердо знаю, что не хочу детей. Такова моя миссия в этом мире.

– Я люблю тебя такой, какая ты есть.

– Тогда пусть это будет моим небольшим изъяном.

Они провели июнь в Санта-Крусе, где лучшая подруга Лалиты по колледжу, Лидия Хан, училась в аспирантуре – она занималась литературой. Сначала они ввалились к ней домой, потом разбили палатку на заднем дворе, а затем переселились в сосняк. На деньги Джоуи Лалита купила двадцать билетов на самолет для избранных волонтеров. Научный руководитель Лидии Хан, вечно растрепанный Крис Коннери, марксист и специалист по китайской культуре, позволил прибывшим расстелить свои спальники у него на газоне и мыться в его ванной – а также в течение трех дней пользоваться университетским конференц-залом для обучения и планирования. В числе волонтеров были восемнадцать девушек – в дредах или обритых наголо, с ужасающими татуировками и пирсингом, – являвших собой прямо-таки воплощение плодородия; они то и дело заставляли Уолтера краснеть, пока он разъяснял им ужасы неконтролируемого роста населения. Он с облегчением вздыхал, когда удавалось вырваться и отправиться на прогулку с профессором Коннери в окрестностях Санта-Круса, по коричневым холмам и поросшим секвойями полянам. Там Уолтер слушал оптимистические пророчества своего спутника о неизбежном экономическом кризисе и рабочей революции, рассматривая незнакомых птиц калифорнийского побережья и знакомясь с молодыми фриганами, радикалами-коллективистами, которые жили на общественной земле в сознательной нищете[92].