Остановить его я не мог. Два дня спустя я сидел в маленькой столовой моего дома на Курзон-стрит и в отчаянии слушал, как Ратбон беспечно рассказывал о городских домах, шикарных многолюдных свадьбах, амбулаториях на западе Ирландии, бесчисленных бальных платьях и последнее, хотя и самое неприятное, о мистере Голдфарбе с Бред-лейн и его убийственных процентах.

В довершение всего до Дьюденена дошли слухи о том, что я как-то раз в «Альбатросе» за один вечер просадил три тысячи фунтов. Я понял, что мне если что и светит, так это крупная взбучка.

К этому времени я пребывал в смешанных чувствах: злость, негодование, униженность. Был вне себя от ярости, что они сочли возможным совать нос в мою жизнь, и хотя я признавал их право знать, как обстоят мои дела, но все же полагал, что между джентльменами заем либо дается, либо нет, без всяких вопросов. И только из-за того, что я их родственник, они осмелились разобрать по косточкам мои дела. Еще я пребывал в ярости оттого, что меня унижают перед моим юристом и моими слугами, относясь ко мне как к неразумному ребенку, который не в состоянии содержать свой дом в порядке. Я знал, что вел себя глупо, – тут и возразить нечего. Но все совершают ошибки, и мое глупое поведение не сделало меня никчемным мошенником, как явно считали они. Единственная причина, почему я играл с ними в эту игру, состояла в том, что мне отчаянно требовались деньги, но в конце я даже начал сомневаться: не слишком ли высокую цену плачу, подвергаясь такому унижению со стороны родственников?

Час расплаты настал в одно прекрасное утро, когда мы собрались в гостиной дома Дьюнедена на Брутон-стрит. Дьюденен, видимо осознавая, что, ввиду отсутствия кровного родства со мной, его высокомерная позиция будет более непозволительной, назначил говорить от имени их обоих кузена Джорджа.

– Итак, Патрик, – заявил, как всегда напыщенно, кузен Джордж, – мы наконец пришли к решению.

Чертовски мило с вашей стороны, в ярости думал я, но мне удалось придать лицу вежливо-вопросительное выражение.

– Мы решили дать тебе деньги…

У меня вырвался вздох облегчения.

– Это очень достойно с вашей стороны, – искренне сказал я. – Огромное спасибо.

– На определенных условиях, – добавил Джордж, даже не дав себе труда ответить на мои слова благодарности. Пошло-поехало, подумал я. – Прежде всего совершенно очевидно, что в течение следующих двух лет тебе придется жить скромно, пока твои долги не будут уменьшены до приемлемого уровня.

– Да, конечно, – согласился я. – Уверен, что не буду против круглый год проводить в Вудхаммере.