– Я сто лет не была в Бостоне, – сказала Сара, – но помню, что это милый старомодный городок. Я хочу там пожить.

Она принялась говорить с Недом о районе Бикон-Хилл и знаменитой скачке Пола Ревира.

Нед кивал время от времени, а раз или два, глядя на свое шампанское, пробормотал: «Да, мама». Когда она закончила, он спросил, можно ли ему пройти прогуляться – посмотреть окрестности, и я, несмотря на сомнение во взгляде Сары, ответил, а почему нет, мальчик достаточно взрослый, а наша улица вполне приличная.

– Нед, только не уходи очень далеко, – взволнованно попросила Сара, когда он направился к двери.

Уж слишком она его опекала, и я понимал, что мне придется положить этому конец. Мальчишке, когда он растет, нужно свободное пространство, чтобы было чем дышать, так мой отец всегда говорил моей матери, когда она чересчур волновалась за меня, но дело в том, что женщины должны иметь не одного ребенка, чтобы вечно трястись над ним, для них невыносимо держать все яйца в одной корзине.

Когда Нед ушел, я продолжил рассказ:

– Этот парень, Финес Галахер в Бостоне, он богатый – и влиятельный, как я слышал, – так что если возьмется за мое дело, то Клан меня внимательно выслушает, и тогда через год мы будем в Ирландии и станем жить как муж с женой.

И я вручил ей обручальное кольцо, мы наполнили наши стаканы и были очень счастливы.

– Максвелл, я постараюсь не обременять тебя расходами. Вся одежда у меня есть, вот только, боюсь, стирка будет дорого обходиться, и не знаю, что нам делать с едой. Как ты считаешь, я могу найти кого-нибудь, кто бы научил меня готовить?

– Нет, конечно! – воскликнул я. – Что за мысль пришла тебе в голову? Пока в Нью-Йорке, мы будем есть в ресторанах, а в Бостоне снимем квартиру побольше, и ты наймешь горничную, которая будет приходить каждый день – готовить и убирать.

– Но расходы… я не хочу быть для тебя бременем.

– В Бостоне я буду зарабатывать немалые деньги, все будет хорошо, когда мы уедем отсюда, уверен. Как только мы устроимся в Бостоне, удача станет нам улыбаться.

Мы, к нашему облегчению, неделю спустя уехали из Нью-Йорка. Квартирка для нас троих была слишком мала, и хотя Нед вел себя так тихо, что мы его даже не замечали, но все же на нашем диване мы чувствовали себя неловко, ощущая его присутствие в соседней комнате.

– Макс, мне жаль тебя терять, – сказал Джим О’Мэлли, когда настало время прощаться со всеми моими друзьями, но, едва я попытался отдать ему револьвер, он рассмеялся и предложил подержать его еще какое-то время у себя.

– Возьми его с собой в Ирландию и постреляй там саксонцев, – добавил он, – а потом пришлешь его мне с саксонской кровью на стволе.