Дня два я держал письмо при себе, а Саре показал только тогда, когда понял, что она терзается от подозрений.

– У нее, конечно, есть основания сердиться на тебя, – пробормотала она потом.

– Почему? Наша любовь умерла задолго до того, как я полюбил тебя. Она ведет себя как собака на сене. Меня она не хочет, но при этом не желает, чтобы у меня был кто-то другой.

Но мне не нравилось думать о том, что мои девочки сгорают от стыда, мальчики не отвечают на мои письма, а Эйлин делится своими обидами направо и налево. Я написал ей еще раз. Сообщил, что уважаю ее положение моей жены и сделаю все, чтобы она ни в чем не нуждалась, когда вернусь в Ирландию, что никогда не хотел обидеть ее или заставить краснеть, но она должна понять, что я люблю Сару и ничего с этим нельзя поделать. Это не имеет никакого отношения к амбициям. Нет смысла относиться ко мне как к расчетливому чудовищу, которое любит головой, а не сердцем, и не стоит пытаться объяснить мое поведение какими-то рассудочными соображениями.

«Это как Божий промысел, – смело написал я, хотя знал не хуже кого другого, что людей в грехе соединяет дьявол, а не Бог. – Бесполезно рассуждать о грехе. Я, разумеется, предпочел бы жить в Божьей благодати и каждое воскресенье ходить на мессу, но поскольку это невозможно, то и говорить об этом бессмысленно. Грех священникам и людям, которые не знали искушений, болтать о том, чему человек не в силах противиться».

Но я не думал, что Эйлин поймет это, и меня не удивило, когда я не получил от нее ответа.

Эйлин, может, и не писала, но иные письма из Ирландии не переставали приходить. Перед Рождеством пришел пакет из Кашельмары, внутри Сара нашла письма от детей.

Прежде они ей никогда не писали.

«Дорогая мама, – печатными буквами писал Джон, выворачивая букву „р“ задом наперед, – я теперь умею писать, пожалуйста, возвращайся. Я тебя люблю. Джон».

Элеонора, которой исполнилось всего одиннадцать, писала красивым почерком: «Дорогая мамочка, мы очень скучаем по тебе и Неду. Хотим поскорее тебя увидеть. Это уже второе Рождество без тебя, и Джейн даже не помнит, каким бывало Рождество, когда ты жила здесь. Я каждый день рассказываю Джейн про тебя, чтобы она тебя не забыла. Нэнни говорит, что ты наверняка скоро к нам приедешь. Когда это случится? Пожалуйста, поцелуй от меня Неда. С любовью от твоей преданной дочери, Элеонора».

Джейн прислала три картинки толстых оранжевых животных и подписала их «Мои коты».

Де Салис вложил в пакет еще два письма, одно, очень типичное, Неду, а другое, совсем нетипичное – Саре, явно написанное под диктовку Макгоуана.