Элеонора и Джейн были разочарованы – они не увидят Конни и Донах.

– Мне бы так хотелось, чтобы тут жила девочка моего возраста, мы могли бы играть, – объяснила Элеонора, и Джейн тут же обиделась и сообщила, что теперь уж никогда больше не будет играть с Элеонорой.

– Бедняжка Джейн такая обидчивая, – заметила мама, когда Джейн наконец удалось успокоить.

– Она не будет такой, если ты перестанешь внушать ей, что она пуп земли, – сказал я. – Тогда Джейн не будет так расстраиваться, если кто-то выскажет мнение, отличное от ее.

– Нед, послушай-ка, – ответила мама, обижаясь точно так же, как Джейн. – Не думаю, что тебе позволительно делать мне замечания.

Я извинился. В те дни я почти не противоречил матери, но теперь это не имело значения, потому что к нам ехала Керри.

Я рассказал про нее моим друзьям.

– Весной ко мне приезжает друг из Америки, – как бы невзначай сообщил я, когда мы сидели вокруг костра на прохладном осеннем воздухе. – Она ирландка. Ее зовут Керри Галахер.

– Девчонка?

Мое сообщение не вызвало у них энтузиазма.

– Я не думаю о ней как о девчонке, – строго ответил я. – Она настоящий человек.

Они по-прежнему оставались мрачными, и больше я им про нее не говорил.

Моя мать тем временем предпринимала невероятные усилия, чтобы произвести хорошее впечатление на гостей. Гостиную перекрасили в светло-зеленый цвет, холл – в белый (мне это совсем не понравилось – уж слишком строго), а во всем западном крыле, которое отводилось гостям, поменяли мебель.

– Мама, как ты могла выбрать такую мебель?! – в ужасе воскликнул я, когда увидел темные тяжелые комоды и буфеты. Они все казались выбросившимися на берег китами. Прежде я никогда особо не думал о мебели, но теперь обнаружил, что массивная, мрачная мебель вызывает у меня протест.

– Это не совсем мой стиль, – призналась мама, чей элегантный будуар был обставлен в стиле регентства. – Но Максвелл решил, что это модно и современно.

Я открыл было рот, но поспешил его закрыть, не сказав ни слова. Бесполезно сетовать по поводу Драммонда, который тратит деньги, чтобы обставить мой дом. Она только ответит, что дала ему разрешение, а мне еще рано критиковать. Когда мне исполнится двадцать один год, будет уже не рано. Но не сейчас.

Обновлениям не было конца. Из Дублина привезли повара, чтобы Галахеру подавали лучшие блюда, а моя мать ездила в Голуэй договориться с торговцами о поставке свежих продуктов на протяжении всего мая. Я считал, что ей не подобает так торговаться, но у нас не было экономки, а Драммонд хотел, чтобы торговцы сами приехали в Кашельмару. Он желал задавать приемы, чтобы Финес Галахер думал, будто мы живем великосветской жизнью, но, хотя моя мать покорно написала письма местным джентри, они все нашли предлоги, чтобы не приходить.