Таким-то образом потомки первого человека, что узнал Иисуса на улице Капернаума и пошел за ним — Андрея Галилеянина, получившего вечное имя Андрей Первозванный, — его потомки, бесчисленно расплодившиеся от единственного сына, которого родила ему в греческом городе Патра женщина по имени Максимила и который был назван ею Андреем же, — все потомки Андрея Первозванного имели общее счастье длиною в две тысячи лет и звались или Андреями, или Андреевичами. Все они были крепки и удачливы в любых делах, на любых поприщах, которые выбирали себе: иконописцами, кинорежиссерами, физиками-ядерщиками, писателями. А одного государственного деятеля СССР, самого благополучного среди всех трагических советских государственных мужей, даже звали Андреем Андреевичем Андреевым! Сам пращур всех Андреев, Андрей Первозванный, после смерти на косом кресте вернулся на Русь и через тысячу лет воздвиг там Православие, затем спокойно последовал к следующему тысячелетию от Р. Х., Миллениуму-2000. Тут и Аким, один из его потомков, родился и встретился с ним в 1939 году.

И вот уже рога трубят, скоро, говорят, конец света, конец роману — и пора! Пора этому! Потому что концы света — штуки три их — уже произошли даже в этом романе, задолго до его конца. Ей-богу, я не стал бы приканчивать роман, а спокойно писал бы да пописывал его, — да не хватило терпения дожидаться своего собственного конца, чтобы он синхронно совпал с концом романа и очередным концом света в 2012 году. Но также не хватило и храбрости, понимаете ли, спокойно крякнуть, не дожидаясь 2012 года, когда сойдутся воедино все эти концы, вот и пришлось жить и писать дальше. Потому что узнал я вдруг — когда однажды уже готов был крякнуть, — не тело смертно, душа же безсмертна, но как раз наоборот: душа смертна, а тело безсмертно. И это открытие для меня было столь сокрушительным, безутешным, беспардонным и обидным, что я решил не заканчивать роман, а продолжать его дальше.

Итак, я направился вспять и в 1939 году пошел на свое рождение. Это произошло благодатным июнем 15-го числа на юге Казахстана, куда я влетел на двух перламутровых крыльях-Александрах — левое от Александры Владимировны и правое от Андрея Александровича. Я не запомнил, к сожалению, каким был воздух Онлирии, откуда вынесли меня крылья Александры на воздух южного Казахстана. Но то, что я ощутил и запомнил, сделав первый же глоток воздуха, напомнило мне густой, теплый аромат лотосов в «Затерянном рае» Александра Захаровича Данилочкина, мастера по оживлению и реставрации ржавых мертвых автомобилей.