Четыре дня? Пять?
Она доковыляла до ночного столика, где стояли фарфоровый кувшин и миска с чуть теплой водой. Вымыла руки, плеснула водой в лицо, натянула одежду, которую оставила для нее Вианна, – это платьице, наверное, носила Софи, когда ей было лет десять, но и оно болталось на Изабель. Потом начался долгий путь по лестнице вниз.
Входная дверь открыта. Очертания яблони слегка размыты в потоках дождя. Изабель подошла к двери, вдохнула свежий душистый воздух.
– Изабель? – Вианна возникла за спиной. – Давай я накормлю тебя бульоном. Доктор сказал, тебе можно.
Изабель рассеянно кивнула – можно подумать, несколько ложек бульона, которые в состоянии удержать ее желудок, что-то изменят.
И вышла под дождь. Мир полон звуков – птичий щебет, церковные колокола, стук дождевых капель, плеск воды. За полуразрушенной оградой оживленное движение: велосипеды, легковушки, и все сигналят, машут руками, перекрикиваются. Обычная жизнь. Мимо прогрохотал американский грузовик, полный улыбающихся здоровяков, которые радостно помахали ей.
Изабель припомнила, как Вианна рассказывала, что Гитлер покончил с собой, Берлин окружен и скоро будет взят.
Неужели правда? Война закончилась? Нет, не может вспомнить. В голове хаос.
Изабель вышла на дорогу, слишком поздно сообразив, что она босиком (за потерю обуви – порка), но все равно побрела дальше. Дрожащая, кашляющая, мокрая от дождя, она шла мимо разбомбленного аэродрома.
– Изабель!
Она обернулась.
– Что ты делаешь?! – Вианна бежала к ней. – И где твои туфли? У тебя тиф и пневмония, а ты разгуливаешь под дождем. – Она торопливо сдернула с себя плащ и укутала Изабель.
– Война кончилась?
– Мы говорили об этом вчера вечером, помнишь?
Дождь заливал глаза, стекал по спине. Она шумно втянула в себя влажный воздух и почувствовала, как защипало глаза.
– Изабель, ты больна.
– Гаэтон обещал разыскать меня, когда война закончится, – прошептала она. – Мне надо вернуться в Париж, иначе он меня не найдет.
– Он в первую очередь станет искать тебя здесь.