– Погодите минутку! – крикнула вдруг Софи и бросилась к дому. Через минуту она вернулась с Бебе и сунула плюшевого кролика Даниэлю.

Вианна наклонилась, заглянула в недоумевающие детские глаза:

– А теперь тебе пора, Даниэль. Доверься маме.

Нижняя губа у Даниэля задрожала, он притиснул игрушку к груди:

– Да, мама.

– Будь хорошим мальчиком.

Рабби захлопнул дверь.

Даниэль приник к стеклу, вжал ладони, лицо.

– Мама! Мама!

Они стояли и слушали его крик из удаляющейся машины.

– Счастливой тебе жизни, Ари де Шамплен, – прошептала Вианна.

Тридцать восемь

Тридцать восемь

Изабель не шевелилась. На перекличке полагалось стоять по стойке смирно. Если она не совладает с головокружением и покачнется, ее высекут, а то и пристрелят.

Но нет, это не перекличка.

Она в Париже, в больнице.

Чего-то ждет. Кого-то.

Мишлин вышла поговорить с сотрудниками Красного Креста и журналистами, собравшимися в вестибюле. Изабель она велела ждать.

Дверь открылась.

– Изабель, – вздохнула Мишлин, – тебе нельзя вставать.