Поэтому он решился допить воду. Заставил себя пить не торопясь, маленькими глотками, но все равно вода закончилась очень быстро.

Как только в мехе ничего не осталось, он стал страдать от жажды сильнее прежнего. Казалось, что выпитая вода жжет его изнутри, а к этому добавилась ужасная головная боль.

Он усилием воли заставлял себя двигаться дальше, но ноги начинали заплетаться. «Я не в силах идти», – с ужасом понял Роб.

Лонцано начал громко хлопать в ладоши.

– Ай, ди-ди-ди-ди-ди-ди, ай, ди-ди, ди, ди! – напевал он, пританцовывая, потряхивая головой, кружась, взмахивая руками, поднимая колени в такт пению.

– Замолчи, дурак! – закричал Лейб. В его глазах блеснули сердитые слезы. Но через мгновение он скривился и запел вместе с Лонцано, хлопая в ладоши, скачками двигаясь вслед за предводителем. К ним присоединился Роб. И даже всегда мрачный Арье.

– Ай, ди-ди-ди-ди-ди-ди, ай, ди-ди, ди, ди!

Они пели пересохшими губами и приплясывали на занемевших ногах. Наконец все утихли и перестали дико скакать, но теперь они могли идти дальше, подтягивая к одной занемевшей ноге другую, не допуская и мысли о том, что и впрямь заблудились.

Вскоре после полудня они услыхали гром. Он долго перекатывался где-то вдали, потом на них упали несколько капель дождя, а затем они увидели газель и пару диких ослов.

Их собственные животные вдруг зашагали бойчее. Ослы и мулы быстрее передвигали ноги, а потом по собственной воле перешли на рысь, уже почуяв запах того, чего еще не видели глаза. Люди вскочили в седла и верхом миновали последнюю границу песков, по которым так тяжко брели три дня.

Перед ними лежала равнина, вблизи поросшая редкими кустиками, но становившаяся чем дальше, тем зеленее. До сумерек они вышли к пруду; берега его поросли камышом, у самой воды носились ласточки. Арье попробовал воду и кивнул:

– Можно пить.

– Только нельзя животным пить сразу много, иначе им худо будет, – предупредил Лейб.

Путники осторожно напоили ослов и мулов, привязали к деревьям, потом напились сами, сорвали с себя одежды и легли в воду.

– А когда были в Дешт-и-Лут, вы потеряли кого-нибудь? – спросил Роб.

– Погиб мой двоюродный брат Кальман, – ответил Лонцано. – Ему было двадцать два года.

– Провалился сквозь корку соли?

– Нет. Он перестал подчиняться порядкам и выпил весь свой запас воды. А потом умер от жажды.

– Да почиет он с миром, – сказал Лейб.

– А как видно, что человек умирает от жажды?