Главный лекарь поздоровался с ним и, нахмурившись, выслушал.

– А что, если ты погибнешь в Индии? Мой родной брат Али погиб, участвуя в похожем набеге. Возможно, такая мысль не приходила тебе в голову – ты молод, силен и видишь впереди только жизнь. А что, если тебя заберет смерть?

– Я оставил своей жене деньги. Немного из них – мои, остальное она унаследовала от своего отца, – честно признался Роб. – Если я погибну, согласны ли вы помочь ей добраться с ребенком домой?

Ибн Сина кивнул.

– Ты должен побеспокоиться о том, чтобы такая услуга от меня не потребовалась. – Он улыбнулся. – А ты задумывался о той загадке, которую я тебе загадал?

Роб стоял и дивился тому, что этот могучий ум все еще может забавляться детскими играми.

– Нет, господин главный лекарь.

– Ну, это не важно. Если будет на то воля Аллаха, у тебя еще будет вдоволь времени, чтобы отгадать загадку. – И снова другим тоном, отрывисто велел: – А теперь садись поближе, хаким. Думаю, самое время поговорить немного подробнее о том, как лечить раны.

Жене Роб сообщил о предстоящем отъезде, когда они уже лежали в постели. Объяснил ей, что выбора у него не было: он поклялся отплатить шаху Ала за заботу, да и в поход отправлялся, собственно, по царскому велению.

– Тут и говорить не о чем: ни я, ни Мирдин не бросились бы в такую безумную авантюру, будь на то наша воля.

Роб не стал вдаваться в подробности того, что может при этом случиться. Он только сказал Мэри, что договорился с Ниткой и та поможет при родах, а Ибн Сина согласился помочь ей, если возникнут какие другие затруднения.

Мэри, должно быть, пришла в ужас, но оставила это при себе. Ему показалось, что в ее голосе слышатся сердитые нотки, когда она его расспрашивала, но это могло просто показаться: он чувствовал за собой вину. Где-то в глубине души его очень обрадовала возможность побывать с войском в походе, осуществить детские мечты.

Ночью он легонько коснулся рукой ее живота, почувствовал теплую плоть, которая вздымалась, уже можно было заметить глазом, как округлился живот.

– Может случиться так, что ты не увидишь, как хотел, когда он станет размером со спелый арбуз, – сказала Мэри в темноте.

– Ну-у, до той-то поры я уж точно вернусь! – ответил Роб.

Приближался день отъезда, и Мэри все сильнее замыкалась в себе, снова превратившись в ту суровую одинокую женщину, готовую яростно защищать умирающего отца в домике у вади Ахмеда.

Когда Робу пришло время уезжать из дома, Мэри стояла во дворе, вытирая своего вороного. Она поцеловала мужа, не пролив ни слезинки – рослая женщина с раздавшейся талией, которая теперь держалась так, будто устала и никак не могла отдохнуть.