— Точно, ты как-то говорила, что у тебя есть дочь.

Конечно, говорила. Еще сказала, что ее зовут Касуми и что она исчезла сразу после окончания школы.

Они разговаривали между собой, будто позабыв о Касуми. Та, растерявшись, не зная, как поступить, обернулась к Уцуми. Худой, и так почти невидимый, Уцуми практически растворился в темном углу. Выражения его лица не было видно. Мужчина в спецовке не выдержал и поднялся с места, собираясь уходить.

— Оставь все как есть, идите на второй этаж, там поговорите, — сказал пожилой мужчина матери.

Мать извинилась и выключила газ. Стала подниматься по лестнице, расположенной в глубине бара, и поманила рукой Касуми. Касуми последовала за ней. Разглядывая сзади ее ноги, она с недоумением размышляла о том, с чего это она решила, что, уйдя из дома, ей никогда больше не суждено встретиться с матерью. Икры ног у матери были точь-в-точь как у нее. В комнате, видимо, кто-то жил — в углу лежал матрас.

— Сколько лет прошло! — сказала растерянно мать, не зная, плакать ей или нет. — Я уж и не думала, что встречусь с тобой при жизни.

— Прости. Я тоже не думала, что когда-нибудь вернусь.

— Охотно верю. — Лицо у матери стало злым. — Что-то не получается наша встреча со слезами на глазах.

— Да уж.

Где-то в глубине души Касуми все же ожидала, что будет здесь желанным гостем. Но похоже, мать так и не простила ушедшую без единого прощального слова дочь. Пока Касуми скрывалась от родителей, те давно уже потеряли к ней всякий интерес. Касуми усмехнулась комичности ситуации. Все эти годы она жила, убеждая себя в том, что уже давно не соответствовало действительности. Ее решение навсегда покинуть родителей, ее одинокая жизнь в Токио — все это было бессмысленными усилиями. Мать, опустив глаза, усердно собирала катышки с протершихся на коленях серых брюк. Ее движения почему-то вызывали у Касуми ассоциацию с состарившимся животным. Мать подняла голову:

— Почему ты вернулась?

— Ты что, не рада?

— Ну почему, рада. Но не пойму, с чего это ты так неожиданно.

Было видно, что ее появление как-то стесняло мать. Касуми ничего не оставалось, как рассказать про Юку.

— У меня дочка пропала без вести на Сикоцу. Я ее уже четыре года ищу. Вот и подумала: а что, если она здесь?

Мать зажала рот рукой, точь-в-точь как и Касуми. В морщинистых глазах стояли слезы. Она сдерживалась, чтобы не разрыдаться.

— Да откуда ж ей здесь быть? Что делать ребенку в этой глуши, откуда ее мать сбежала?

Касуми наконец заметила, что мать сердится.

— И то правда. Здесь же нет ничего. Никчемное место.