Они пришли без звонка: у них есть новости. Я не знаю пока, хорошие или плохие. Если без предупреждения, значит, что-то срочное. Меня тошнит ни с того ни с сего, кружится голова. В ушах начинает звенеть.
– Можно войти? Нам нужно поговорить…
У них есть новости. Есть новости.
Потом – я даже не предполагала, что такое бывает в реальной жизни, – ноги становятся буквально ватными, и я валюсь ничком.
Мужчина ловко подхватывает меня, умудряясь не уронить при этом папку, которую держит в руке. Я смотрю на его свежевыбритый подбородок и вижу черные корни волосков, от которых ему так и не удалось избавиться. Он поддерживает меня и усаживает на диван. Наливает мне стакан воды, и когда я пью, мои зубы стучат о стекло.
– Можно присесть? – спрашивает Энни.
Я киваю, зубы все еще стучат по стеклу. Они садятся с официальным видом. Мужчина крепкий, высокий, с темными волосами и бледным лицом. Женщина – Энни – очень тонкая, в черном пальто, светлые волосы собраны в аккуратный хвост.
– Вам лучше? – спрашивает она.
– Да, – бормочу я. – Мне нужно отлучиться в ванную.
Я ковыляю по лестнице наверх. Нарочно тяну время. В ванной я склоняюсь над раковиной и выпускаю едкую тошноту на белый фаянс. Потом открываю воду, чтобы помыть раковину и смочить холодной водой рот. У меня возникает острое желание выпрыгнуть из окна и ничего никогда не знать.
Они ждут на первом этаже, в тех же позах. Женщина начинает говорить:
– Бет, мы понимаем, что было бы лучше, если бы пришел кто-то из знакомых вам сотрудников. Но Мария в отпуске, а мы не можем ждать. Я кратко изложу суть дела – найдена девочка, которая…
– Она… она жива? – выдыхаю я.
– Да, конечно. – Она садится рядом со мной на диван и кладет свою руку на мою. На пальце блестит помолвочное кольцо. – Да, Бет. Она жива, и мы полагаем…
– Так она жива? – снова спрашиваю я.
– Да, жива, но…
Я не могу соображать. Тупо смотрю на пуговицу на ее пальто.
Мужчина, откашлявшись, вступает в разговор:
– Девочка найдена. У нас есть все основания полагать, что это ваша дочь.
– Боже мой, боже мой, боже мой…