Однажды, когда я была маленькой, мне стало ужасно жалко бедного дрозда – я представила, как он дрожит под ветром, клюет мерзлую землю, пока я нежусь в теплой постельке. Тогда мама сказала мне надеть халат, мы вышли с ней на заднее крыльцо – сад стоял черный и замерзший – и покрошили хлеба для дрозда.

Моя куртка – отличная, теплая куртка. Я возвращаюсь в палатку, которая колышется под ветром. Внутри повсюду разбросаны опрокинутые стулья. Женская шляпа высится как розовый торт. Прожектора еще горят, один из них освещает то место в зале, где я присела перед Максин. То место на сцене, где стоял дедушка, когда пытался вызвать Святого Духа, подсвечено зеленым. Какой уж тут Дух, в такую-то холодину. Палатка ходит ходуном, как лодка в шторм.

Я отыскиваю свою куртку за сценой, она лежит, свернутая, среди катушек с проводами. Когда я вдеваю руки в рукава, я чувствую сбоку что-то тяжелое. Дедушка положил в карман питье. Он так делает, знает, что во время работы порой пересыхает во рту. Банка кока-колы холодная как лед, но я все равно открываю ее. Ледяные пузырьки, упругие и блестящие, подпрыгивают у меня на языке, я чувствую во рту вкус коричневых бриллиантов.

Я сижу на краешке сцены, потягиваю колу из банки, палатка хлопает и трясется. Я думаю: больше никогда я не увижу дедушку. Он решил сдаться полиции. Когда он сделал это, на лице у него было написано облегчение. Металлические наручники защелкнулись у него на запястьях, но он этого и хотел – почувствовать, как металл впивается в кожу и в кость. Сначала я подумала, что он поднял руку, чтобы благословить меня или пожелать удачи. Но теперь я понимаю, что он прощался со мной. Мне больше не нужно сообщать ему, что я не буду с ним работать.

«Прощай, Кармел», и, поняв, что он ушел, я даже почувствовала радость на мгновение – теперь моя жизнь может измениться.

Ветер затих. Палатка перестала сотрясаться. Я пытаюсь открыть створки палатки, они стали твердые и звенят, как стекло. Я понимаю, что палаточная ткань заледенела.

Снаружи все белым-бело, и я не сразу узнаю это место. Палатки похожи на корабли, которые застыли в замерзшем море. Я думаю: я вошла в одну дверь, а вышла в другую и оказалась в прекрасной стране, хоть и понимаю, что это неправда. Ноги не слушаются, выписывают круги на льду, я хватаюсь за шест, чтобы не упасть, и моя рука чуть не примерзает к нему.

Я дрожу и кутаюсь в свою куртку и тут замечаю, что белое платье по-прежнему на мне, оборки торчат из-под красной куртки. Но какая разница – все равно вокруг ни души. Я чувствую себя, как Снежная Королева. Постоянно поскальзываясь, я бреду по дорожке. В конце ее на фоне неба выделяется крест, и мне становится страшно. Я медленно подхожу к нему, изо рта вырываются клубы пара от моего дыхания. Крест покрылся льдом, с концов свисают сосульки.