— С удовольствием.

— Автомат в конце коридора.

Я улыбнулся и сходил за колой-лайт. Вернувшись, я заметил:

— То же самое вы мне сказали, когда я первый раз приехал в Гусиную бухту. Я тогда был на втором курсе. Вы приготовили лимонад, спросили, хочу ли я, я ответил «да», и вы меня послали за ним в холодильник.

— Хорошие были времена.

— Да.

— Что изменилось, Маркус?

— Ничего. Все и ничего. Мы все изменились, мир изменился. Всемирный торговый центр рухнул, Америка отправилась воевать… Но я смотрю на вас теми же глазами, что и прежде. Вы по-прежнему мой учитель. Вы по-прежнему Гарри.

— Изменилось другое, Маркус. Бой учителя с учеником.

— Мы не ведем бой.

— Нет, ведем. Я научил вас писать книги, и поглядите, что делают ваши книги: они причиняют мне зло.

— Меньше всего я хотел причинить вам зло, Гарри. Мы найдем того, кто поджег Гусиную бухту, обещаю.

— Но разве это вернет мне тридцать лет воспоминаний, которые я потерял? Вся моя жизнь пошла прахом! Зачем вы написали эти мерзости про Нолу?

Я не ответил. Какое-то время мы сидели молча. Настенные лампы светили слабо, но он заметил у меня на руках ранки от частых ударов по боксерскому мешку.

— Ваши руки, — сказал он. — Вы опять занялись боксом?

— Ага.

— Вы неправильно бьете. У вас всегда была эта ошибка. Удар хороший, но первая фаланга среднего пальца слишком выдается вперед и при ударе скользит.

— Пойдемте побоксируем, — предложил я.

— Пошли, если хотите.

Мы пошли на парковку. Там не было ни души. Мы разделись до пояса. Он очень исхудал. Оглядев меня, он заметил: