Леди и джентльмены, вынужден сообщить вам, что университет Мэдисона и команда “Титанов” постигло большое несчастье. Наш многообещающий капитан, Вудро Финн, получил серьезную травму на одиночной тренировке в тренажерном зале. У него порваны связки плеча и руки, и, вероятнее всего, он больше не сможет играть в футбол. Вместо него будет назначен новый капитан. Мы желаем Вуди скорейшего выздоровления и самых больших успехов в новой карьере.

По просьбе Вуди мы сохранили дело в тайне. Правду о том, что с его футбольной карьерой покончено, знали, помимо Патрика Невилла, только Гиллель, Александра, Коллин и я.

В день пресс-конференции тетя Анита с дядей Солом примчались в Мэдисон и провели там несколько дней. Ничего не зная об истинных причинах ухода Вуди из спорта, они вбили себе в голову, что вылечат его.

– Мы тебя поставим на ноги, – обещал дядя Сол.

Вуди уверял, что ему слишком больно и вряд ли можно надеяться, что однажды он вернется на поле. По настоянию тети Аниты он сделал рентген; снимок показал серьезные повреждения: сильнейшее воспаление сухожилий предплечья и плеча, а судя по УЗИ, даже частичный разрыв связок.

– Вуди, ангел мой, как же ты играл в таком состоянии? – ужаснулась тетя Анита.

– Вот потому больше и не играю.

– Я не специалист, посоветуюсь с коллегами из Джона Хопкинса, – сказала она. – Но вряд ли это необратимо. Будем надеяться, Вуди!

– Я уже не надеюсь. Неохота.

– Что с тобой, мой большой мальчик? – встревожился дядя Сол. – Ты совсем пал духом. Даже если тебе придется сделать перерыв на несколько месяцев, всегда есть надежда, что какой-то клуб тебя возьмет.

Вуди признался нам, что летом получил травму на тренировке, но клялся, что не принимал талацен. Однако результаты рентгена заставляли усомниться в том, что он мог играть без обезболивающих. Сам он считал единственно возможным объяснением то, что командный врач запутался, выписывая ему витамины для лечения простуды.

– Не верится мне в эту историю, – сказал я Александре. – Он вилку за столом еле держит. Не знаю, конечно, но не уверен, что он по собственному почину не принимал талацен.

– Зачем ему нам врать?

– Наверно, потому, что ему стыдно.

Она поморщилась:

– Сомневаюсь.

– Ну, естественно, сомневаешься! Ты бы ему вообще все грехи без покаяния отпустила! Вечно с ним носишься как с писаной торбой!

– Марки, ты что, ревнуешь меня к нему?

Я уже жалел о том, что сказал.