Сделали себе сэндвичи из тостового хлеба с холодной индейкой, сыром и майонезом. Одним духом проглотили их. Они дома. Им стало спокойно. Они провели два дня в автобусе и страшно устали. Им хотелось принять душ и отдохнуть.

Пообедав, они поднялись на второй этаж. Остановились перед комнатой Гиллеля. Взглянули на старые картинки по стенам. На детском письменном столе стояло их фото у стенда в поддержку Клинтона на президентских выборах 1992 года.

Они улыбнулись. Вуди вышел из комнаты и прошел дальше по коридору, в спальню дяди Сола и тети Аниты. Гиллель взглянул в окно, и сердце у него остановилось. Сад был оцеплен полицейскими в шлемах и бронежилетах. Они попались. Они в мышеловке, как крысы.

Вуди все еще стоял на пороге родительской спальни. Стоял спиной и ничего не замечал. Гиллель тихонько подошел к нему:

– Не оборачивайся, Вуди.

Вуди послушно замер:

– Они здесь, да?

– Да. Везде полиция.

– Я не хочу, чтобы меня схватили, Гилл. Я хочу остаться здесь навсегда.

– Знаю, Вуд. Я тоже хочу остаться здесь навсегда.

– Помнишь школу Оук-Три?

– Конечно, Вуд.

– Что бы я без тебя делал, Гиллель? Спасибо, ты придал моей жизни смысл.

Гиллель плакал.

– Тебе спасибо, Вуд. И прости за все.

– Я тебя давно простил, Гиллель. Я всегда буду тебя любить.

– И я всегда тебя буду любить, Вуди.

Гиллель вынул из кармана револьвер Вуди. Он его так и не выбросил. В реку он швырнул камень.

Он приставил дуло к голове Вуди.

Закрыл глаза.