Я пробыл в Балтиморе до зимних каникул. Видел, как дядя Сол понемногу опускается, и это было невыносимо. Он никуда не выходил, лежал в своей комнате на кровати, включив фоном телевизор, чтобы заполнить тишину.

Я же целыми днями бродил между Оук-Парком и Форрест-Лейн. Ловил воспоминания в сачок своей памяти.

Однажды под вечер, оказавшись в центре города, я решил без предупреждения зайти в его адвокатскую контору. Подумал, что могу заодно забрать почту для дяди Сола, пусть займется ею и отвлечется немного. Я прекрасно знал администраторшу на входе, но она посмотрела на меня как-то странно. Сперва я решил, что это из-за Драмы. Попросил ее пропустить меня в дядин кабинет. Она велела мне подождать и пошла за одним из адвокатов-партнеров. Ее поведение показалось мне уж слишком необычным, я не стал ее дожидаться и направился прямиком в кабинет дяди Сола, толкнул дверь, считая, что в помещении никого нет, – и, к величайшему своему изумлению, обнаружил там какого-то незнакомца.

– Вы кто? – спросил я.

– Ричард Филипс, адвокат, – сухо ответил незнакомец. – Позвольте спросить, кто вы такой.

– Вы находитесь в кабинете моего дяди, Сола Гольдмана. Я его племянник.

– Сола Гольдмана? Но он уже несколько месяцев здесь не работает.

– Что вы мне такое рассказываете…

– Его вышвырнули за дверь.

– Что? Это невозможно, он основал это бюро!

– Большинство партнеров потребовало, чтобы он ушел. Такова жизнь, старые слоны умирают, и львы пожирают их трупы.

Я угрожающе наставил на него палец:

– Вы находитесь в кабинете моего дяди. Выйдите отсюда!

В этот момент вбежала администраторша, ведя за собой Эдвина Силверстайна, старинного партнера и одного из самых близких друзей дяди Сола.

– Эдвин, что происходит? – спросил я.

– Пойдем, Маркус, нам надо поговорить.

Филипс ухмыльнулся. Я закричал в бешенстве:

– Этот говнюк занял место моего дяди?

Ухмылка Филипса исчезла.