— Я просто гуляю.

— Наверное, ждешь, когда начнется сегодняшний танцевальный бал?

— Сегодня? Нет, у меня нет денег на билет.

— Деньги — штука полезная, согласен, но о билете не беспокойся. Пошли вместе.

Они прошли мимо «Гранд-отеля», потом из короткого темного переулка свернули в захламленный дворик. Toy различил там груды кокса и угля, переполненные мусорные ящики, нагромождения упаковок для молока, рыбы и пива. Драммонд распахнул дверь.

На них пахнуло таким горячим воздухом, что у Toy ненадолго перехватило дыхание. Под слабой электрической лампочкой у печной дверцы сидел старик в спецовке, куривший трубку.

— Это Дункан Toy, па. Мы с ним идем на танцевальный бал в художественной школе.

Мистер Драммонд, вынув трубку изо рта, черенком указал Toy на пустой стул. Его запавший беззубый рот кривился усмешке; нос — побольше, чем у сына, — был сморщен; дужки очков, вздернутых на лоб, замотаны изоляционной лентой.

— Идете на танцы? Зряшная трата времени, Дуглас, совсем зряшная.

— Его зовут Дункан! — крикнул Драммонд.

— Это неважно, все равно зряшная.

— Кто сегодня на кухне?

— На кухне? Луиджи.

— Может, добудешь что-нибудь мне и Дункану перекусить? Он голоден.

— Нет, я не голоден, — сказал Toy.

Мистер Драммонд вышел из комнаты. Драммонд подтащил отцовское кресло к печной дверце и открыл ее: над раскаленными докрасна углями гудело пламя. Драммонд уселся поближе и подставил ладони огню:

— Я похож на дьявола и люблю, чтоб пожарче, но это чистое совпадение. Придвигайся сюда, Дункан.

Мистер Драммонд вернулся с большой тарелкой сэндвичей и поставил ее на пол между Toy и Драммондом со словами:

— Вот сыр, вот яйца, вот лососина и мясной паштет. Угощайтесь. — Притащив из угла еще один стул, он сел и подобрал с пола библиотечную книгу. — Читаешь этого автора, Дункан? — Он ткнул пальцем в заглавие романа Олдоса Хаксли.

— Да, но он меня раздражает. В изображаемом им мире почти не во что верить, почти нечему радоваться.