Из такси, на котором ехала из аэропорта, она видела слово “Маккаскилл” над бейсбольными полями Детской лиги, на большом павильоне в деловом центре, на здании детского сада, на продовольственном складе в трущобной восточной части города, на рекламных щитах, заверяющих, что МАККАСКИЛЛ КОРМИТ. Послеполуденная жара нисколько не уступала боливийской. Лужайки выгорели почти добела, деревья, казалось, готовы были сбросить листву за три месяца до срока.

Но в офисе компании “Джеймс Наварр и партнеры” благодаря кондиционерам было прохладно. Едва Пип открыла рот, как секретарша повела ее к большому, обшитому деревянными панелями кабинету, у двери которого стоял, поджидая посетительницу, мистер Наварр. Седой, маленького роста, он явно был из тех мужчин, что скованно чувствуют себя в немятой одежде.

– Боже ты мой, – проговорил он, глядя на Пип. – Неужели вы и правда ее дочь?

Она пожала ему руку и проследовала за ним в кабинет. Секретарша принесла ей бутылку холодной воды и удалилась. Мистер Наварр не спускал с нее глаз.

– Спасибо вам, – сказала она, – что согласились со мной встретиться.

– Спасибо вам, что приехали.

– У меня есть мамины фотографии, если вам интересно.

– Разумеется, интересно. Да я и обязан поинтересоваться.

Пип протянула ему телефон. Чтобы не выдавать местоположение, она выбрала вечерние снимки, сделанные внутри материнского домика. Разглядывая их, мистер Наварр качал головой, словно был в замешательстве. На одной из стен его кабинета висели фотографии: люди со среднезападными лицами в экзотически нестильной одежде и обстановке, совсем другая Америка, чем она привыкла. Пип узнала Дэвида Лэрда, своего деда, – некоторые из ее вчерашних поисковых запросов были о нем – на гольфкаре с более молодым, но столь же мятым мистером Наварром.

Он вернул ей телефон.

– Она жива?

– Жива.

– И где она?

– Не могу вам сообщить. Она не знает, что я здесь, и не была бы рада, если бы узнала. Она просто-напросто не хочет, чтобы ее со всем этим беспокоили.

– Мы бросили искать, – сказал мистер Наварр. – В девяностые ее отец не раз пытался ее найти. После его смерти я был обязан сделать еще одну попытку. Он до самого конца считал, что она жива. Я в этом сильно сомневался. Люди то и дело умирают, что тут необычного? Но поскольку не было доказательств, что она умерла и не оставила наследников, я не имел права ликвидировать фонд.

– Значит, он – фонд – по-прежнему существует.

– А как же! Управление им сделало меня очень состоятельным человеком. У меня есть веские причины настаивать, чтобы вы сказали мне, где ваша мать. Ей не надо будет ничего делать – только расписаться в получении заказного письма. Она может и дальше ничего не делать, но ей следует знать, что она выгодоприобретатель.