– Вы мой отец.

– Я содрогаюсь, воображая, что она вам наговорила.

– Это лучше, чем нуль, который я получила от вас.

– Справедливо. Хотя когда-нибудь, надеюсь, вы дадите мне возможность рассказать, как мне все это видится.

– У вас была такая возможность.

– Ваша правда. У меня были свои причины – но справедливо. Вы, надо полагать, для этого мне и позвонили? Сказать, что я профукал шансы на ваше расположение?

– Нет. Я позвонила, потому что хочу, чтобы вы приехали сюда и повидали мою маму.

Том засмеялся.

– Я скорее готов очутиться в гуще гражданской войны где-нибудь в Конго.

– Вы хранили ее секрет – значит, в каком-то смысле она вам дорога.

– Пожалуй… в каком-то смысле…

– Она явно что-то для вас до сих пор значит.

– Пип, послушайте, мне очень жаль, что я ничего вам не сказал. Лейла настаивала, чтобы я вам позвонил. Напрасно я ее не послушался.

– Ну, так теперь я вам сообщаю, как вы можете мне это возместить. Сесть на самолет и приехать сюда.

– Но зачем? С какой целью?

– Потому что если вы не приедете, я не желаю иметь с вами ничего общего.

– Для нас это была бы потеря, точно вам говорю.

– Как бы то ни было – неужели вам самому не хочется с ней увидеться? Хотя бы раз после стольких лет. Я лично прошу об одном: чтобы вы друг друга простили. Я хочу общаться с вами обоими, но я не смогу, если буду чувствовать, что, общаясь с одним из родителей, предаю другого.

– Меня вы не можете предать никак. У меня нет на вас никаких притязаний.

– Зато у меня на вас есть. И вам никогда не приходилось ничего делать ради меня. Это моя единственная просьба.