– Больше ничего не нужно? – спросил Нили.

– Ничего, – Макгэррити еще на что-то надеялся.

– Мне можно уйти? – осмелел Нили.

– Ступай, сынок, – вздохнул Макгэррити.

Он смотрел, как мальчик выходит через заднюю дверь. «Вот если бы он оглянулся и сказал что-нибудь… что-нибудь… мне лично», – надеялся Макгэррити. Но Нили не оглянулся.

На другой день Макгэррити попытал счастья с Фрэнси. Он поднялся наверх, в квартиру, молча сел. Фрэнси немного испугалась и стала пятиться к выходу. «Если он приблизится ко мне, – думала она, – я убегу». Макгэррити сидел и молчал довольно долго, полагая, что дает ей время привыкнуть к нему. Ему было невдомек, что он пугает ее.

– Пятерок за сочинение не получала в последнее время? – спросил он.

– Нет, сэр.

Он еще подождал.

– Как думаешь, ввяжемся мы в войну или нет?

– Я… я не знаю, – она сделала шаг в сторону двери.

«Она боится меня, – сообразил он. – Думает, я вроде того типа, которого подстрелили в подъезде». Вслух он сказал:

– Не бойся, я ухожу. Можешь запереть за мной дверь, если хочешь.

– Хорошо, сэр, – ответила Фрэнси.

Когда Макгэррити ушел, она подумала: «Он, наверное, просто хотел поговорить. Но мне не о чем с ним говорить».

Наконец пришла Мэй Макгэррити. Фрэнси на коленках пыталась выскрести грязь, налипшую под раковиной за трубой. Мэй велела бросить это занятие, плюнуть и растереть.

– Благослови тебя бог, дитя, – сказала она. – Не надрывайся так. Этот дом нас с тобой переживет.

Она вынула из холодильника дрожащую розовую гору, разложила суфле по двум тарелкам, щедрой рукой добавила взбитых сливок, села за стол и жестом пригласила Фрэнси садиться.

– Я не хочу есть, – соврала Фрэнси.

– Ну, через силу поешь, составь мне компанию, – ответила Мэй.