– Орфографию я проверяла по словарю, и за почерком следила, и…
– Я имею в виду содержание.
– Вы же сказали, что мы сами можем выбирать любые темы.
– Но нищета, голод и пьянство отнюдь не те темы, которые надо выбирать. Это безобразно. Мы все знаем, что безобразное существует. Но это не значит, что о нем следует писать.
– О чем же следует писать? – Фрэнси бессознательно повторила выражение учительницы.
– Человек погружается в свое воображение и там обнаруживает прекрасное. Писатель, как и художник, должен всегда стремиться к красоте.
– А что такое красота? – спросила девочка.
– Я не дам лучшего определения, чем Китс. А он сказал: «Красота в правде. Правда в красоте».
Фрэнси собрала все свое мужество в кулак, даже в два, и ответила:
– В моих историях все правда.
– Чушь! – взорвалась мисс Гарндер. Затем, смягчив тон, продолжила: – Под правдой мы разумеем совсем другое – например, звезды, которые всегда сияют на небе, солнце, которое восходит каждое утро, подлинное человеческое благородство, или материнскую любовь, или любовь к отечеству.
– Понятно, – сказала Фрэнси.
Пока мисс Гарндер разглагольствовала, Фрэнси мысленно отвечала ей с обидой.
– В пьянстве нет ни правды, ни красоты. Это зло. Пьянице место в тюрьме, а не в литературе. Или нищета. Ей нет оправдания. Работы хватит на всех – было бы желание работать. Люди бедны потому, что ленятся работать. А в лени нет ничего прекрасного.
(Это мама-то ленится!)
– В голоде также нет ничего прекрасного. И вообще не вижу необходимости голодать. У нас в стране хорошо организована благотворительная помощь. Что это за блажь – голодать.
Фрэнси сжала зубы. Мама ненавидела слово «благотворительность» больше всего на свете и приучила детей ненавидеть его.
– Пойми, во мне говорит отнюдь не снобизм, – заявила мисс Гарндер. – Я выросла в небогатой семье. Мой отец был священником и получал очень небольшое жалованье.
(Но он его