– Ну да. Размер в талии двадцать четыре, в груди тридцать два. Два доллара.

– Ты уж сама и купи. Я в такие магазины не хожу.

И Фрэнси купила вожделенный комплект – трусики и лифчик из полосок черного кружева, прошитых черными атласными лентами. Нили не оценил этот выбор и в ответ на ее благодарность мрачно буркнул «да пожалуйста».

Они проходили мимо елочного базара на углу.

– Помнишь, как мы попросили продавца бросить в нас самую большую елку? – спросил Нили.

– Еще бы! У меня с тех пор голова всегда болит в том месте, куда она угодила.

– А помнишь, как папа пел, когда тащил ее с нами по лестнице? – опять спросил Нили.

Не раз в тот день они вспоминали отца. И каждый раз Фрэнси чувствовала прилив нежности, а не приступ боли, как раньше. «Неужели я забываю его? – думала она. – Неужели наступит время, когда он сотрется в памяти? Неужели бабушка Мария Ромли права, когда твердит «время уносит все». Первый год было тяжело, то и дело мы говорили – вот первые выборы, когда он не голосовал, вот первый День благодарения, который отпраздновали без него. А теперь пойдет уже второй год после его смерти… и с каждым годом будет все труднее помнить и удерживать в душе его след».

– Глянь-ка! – Нили дернул ее за руку и показал на двухфутовую елочку в деревянной кадке.

– Она в земле растет! – воскликнула Фрэнси.

– А ты как думала? Все деревья растут в земле, пока их не срубят.

– Знаю. Но мы-то их видим уже срубленными и считаем, что иначе не бывает. Давай купим ее, Нили.

– Уж больно она маленькая.

– Зато с корнями, вырастет.

Когда они принесли елочку домой, Кэти посмотрела на дерево, и морщинка у нее на переносице стала глубже, как всегда в задумчивости.

– Да, – кивнула она. – После Рождества выставим ее на площадку пожарной лестницы, на солнышко. Будем поливать, раз в месяц подкармливать навозом. Посмотрим, как она вырастет.

– Нет уж, мама, – возразила Фрэнси. – Давай без навоза обойдемся.

Маленькими Фрэнси и Нили собирали навоз, и это была одна из самых ужасных повинностей детства. Бабушка Мария Ромли разводила красную герань на своем подоконнике, цветы прекрасно росли и пылали алым цветом, потому что раз в месяц либо Фрэнси, либо Нили выходили с коробкой из-под сигарет на улицу и наполняли ее двумя ровными рядами лошадиных яблок. Получив коробку, бабушка платила за нее два цента. Фрэнси стеснялась этого занятия. Однажды она пожаловалась бабушке, и та ответила:

– Да, в третьем поколении кровь уже не та, пожиже стала. Когда-то в Австрии мои славные братья нагружали целые телеги навозом, выносливые были ребята да справные.