— Ты уже сколько-то здесь, — сказал он. Вновь разглядывал ее, и она вспомнила, как часто ощущала, будто он читает ее мысли, понимает о ней то, что она, возможно, не осознает.

— Да, — отозвалась она.

— Что же ты собиралась купить?

— Что?

— Ты хотела купить книгу.

— Вообще-то я просто решила тут с тобой увидеться. Подумала, что если эту встречу мне бы захотелось запомнить, то я бы желала запомнить ее в «Джаз-Берлоге».

— «Я бы желала запомнить ее в “Джаз-Берлоге”», — повторил он, улыбаясь, словно лишь Ифемелу могла предложить такое объяснение. — Ты не перестала быть честной, Ифем. Слава богу.

— Мне уже кажется, что я захочу это запомнить. — Нервозность таяла: они проскочили неизбежные мгновения неловкости.

— Тебе сейчас надо куда-нибудь? — спросил он. — Можешь побыть недолго?

— Могу.

Он выключил оба телефона. Значимый жест — в городе вроде Лагоса, для такого, как он, человека: ей посвящали все внимание.

— Как Дике? Как тетя Уджу?

— Хорошо. С Дике уже все в порядке. Он тут приезжал ко мне. Совсем недавно улетел.

Официантка подала высокие стаканы с мангово-апельсиновым соком.

— Что тебя удивило сильнее всего, когда ты вернулась? — спросил он.

— Все, честно говоря. Я уж задумалась, не со мной ли что-то не так.

— О, это нормально, — сказал он, и она вспомнила, как он всегда спешил успокоить ее, воодушевить. — Я уезжал на гораздо меньший срок, ясное дело, но очень удивился, когда вернулся. Думал, что все должно было дождаться меня, — но нет.

— Я и забыла, что Лагос такой дорогой. С ума сойти, сколько тратят нигерийские богачи.

— Большинство из них — воры или попрошайки.

Она рассмеялась.