Клеопатра заметила нагих ребятишек, плавающих в реке. Два маленьких мальчика с кожей охряного цвета неистово загребали тонкими ручками, стараясь побыстрее достичь берега. Небольшая группа крестьян, одетых в небеленые льняные туники, собралась на причале, чтобы поприветствовать царицу. Здесь были женщины, прикрывшие головы плоскими плетенками из соломы, маленькие девочки с цветами в руках, старики, согбенные от долгих лет работы на полях; все они сбились в кучку, словно небольшой пчелиный рой. Весть о прибытии царицы опередила ее. Возможно, этому способствовали письма чиновников, а возможно, и агенты Гефестиона. Толпа встречающих была очень маленькой. Именно этого и следовало ожидать, если учитывать, как мало времени прошло между извещением о визите Клеопатры и самим визитом. Именно так. Бояться нечего. Возможно, эта древняя церемония, которая состоится утром, уже не настолько важна, как считает Гефестион. Быть может, ей, Клеопатре, будет позволено вежливо сыграть роль в небольшом спектакле и благополучно отбыть домой.

Барка беспрепятственно вошла в маленькую гавань, и одинаково одетые портовые рабочие привязали мокрые причальные канаты к металлическим скобам. Робкая толпа встречающих расступилась, давая дорогу бритоголовым жрецам и жрицам из храма; их круглые головы медленно покачивались, когда они шагали по причалу ровной колонной, словно цепочка деловитых муравьев. Жрецы опустились на колени. Их макушки сияли на солнце, как диковинные бутоны. Остальные встречающие последовали их примеру и тоже повалились наземь.

Клеопатра протянула руку советнику. Она не была уверена, что сможет идти без чьей-либо помощи. Она страшно устала, у нее кружилась голова, ей было жарко, и потому она боялась встречи даже с этой маленькой, смиренной группой людей. Когда нога царицы коснулась берега, молодой человек из числа местных служителей храма, египтянин, говорящий по-гречески, поднялся на ноги. Боясь встретиться глазами с царицей, он уведомил ее свиту, что ему оказана честь послужить переводчиком. Клеопатра демонстративно махнула рукой, давая понять, что намерена говорить на местном наречии сама. Юноша не понял ее жеста и отшатнулся, закрывая лицо руками, словно боялся, что она ударит его.

Клеопатра хотела использовать свое умение говорить на египетском наречии для умиротворения местных жителей, а вместо этого настроила встречающих против себя. Она нервно теребила узел платья на груди, словно это был волшебный амулет. Осознав, что открыто проявляет беспокойство, царица быстро опустила руку. Никто не произносил ни слова и не поднимал на нее глаз. Зачем только она согласилась прибыть сюда? Без родичей, без друзей. Даже без Хармионы, которой пришлось остаться в Александрии, чтобы сохранить истину относительно состояния царя. Никто не придет Клеопатре на помощь. Маленький серый человечек просто улыбался, ожидая, как поведет себя владычица. С ней не было никого, на кого можно было бы положиться. Никого, кроме нее самой и той, чье одеяние она носила. «Вещай через меня, — взмолилась Клеопатра, обращаясь к владычице сострадания. — Пусть мои слова будут твоими словами».