Он ничего не сказал, лишь окинул Клеопатру долгим взглядом.

— Ты будешь отвечать? Или ты разучился говорить за время своего долгого путешествия?

Архимед спросил у Гефестиона, можно ли ему побеседовать с царицей с глазу на глаз. Потом подвинул свое кресло поближе к креслу Клеопатры.

— Ты думаешь, я уехал по собственной воле?

— Я не знаю, что ты делал по собственной воле, брат.

Клеопатра опустила глаза. Ей не нравилась та дрожь, которую вызывал в потаенных уголках ее души взгляд Архимеда. Она была царицей, и у нее не было времени на посторонние предметы.

— Прости мне то, что я собираюсь поведать, но это правда, и я клянусь тебе в этом. Твой отец не одобрял нашу дружбу. Он отослал меня в афинскую школу изучать стратегию. Когда я закончил обучение, он не позволил мне вернуться домой и принять командование армией, а вместо этого отдал под начало Аммония в Риме.

— Это он тебе сказал?

— Нет, но Аммоний просветил меня. Авлет сказал ему, что ты — последняя надежда Птолемеев и нельзя допустить, чтобы привязанность ко мне разрушила эту надежду.

— Понимаю.

— Я ни за что не покинул бы тебя, Клеопатра, — промолвил Архимед.

Ей показалось, что он хотел взять ее за руку, но он сдержал свой порыв, а она не стала поощрять его.

— Ты привел к нам полезных людей, — произнесла царица холодным официальным тоном, освобождаясь от очарования этих блестящих карих глаз. — Позови их. Я хочу знать, кто они. На сегодняшний день с меня достаточно неожиданностей.

* * *

С первого взгляда пират Аполлодор не производил особого впечатления. Он был невысок, с необычайно квадратной фигурой, напоминавшей скорее пень, нежели человеческое тело. Однако манеры у него были такие изысканные, что он казался не разбойником, а человеком благородного происхождения, переодевшимся ради потехи в костюм пирата. Аполлодор низко поклонился царице, словно заправский придворный, и подождал, пока она не приказала ему выпрямиться. Его хитрые, постоянно бегающие глазки были непроницаемо черного цвета, и Клеопатра отнесла это на счет того, что Аполлодор, по его собственным утверждениям, появился на свет в городе Тире, хотя он также называл себя сицилийцем.

Аполлодор объяснил, что по крови он италиец, но италийского гражданства ему не было даровано. Его мать влюбилась в римского солдата, который, помимо всего прочего, обещал увезти ее с собой в Рим. Нечего и говорить, что солдат отбыл прочь вместе со своим легионом и никогда больше не возвращался.

— Я — человек всех стран. Я не принадлежу ни одной из них, но приживаюсь в любой.

— Аполлодор — первостатейный сборщик сведений, — сказал Архимед. — Ему известны все слухи, которые ходят от места рождения его матери до места рождения его отца. Я передаю ему слово, чтобы он рассказал о войне между двумя римскими полководцами.