Но Клеопатра не нуждалась в напоминаниях; она и так знала, что ей делать. Она должна снова попытаться защитить себя и свою семью. Она разработала грандиозный план, направленный на укрепление ее союза с царем Мидии. Они провели тайные переговоры, о которых Антоний ничего не знал. Царица понимала, что ей следует подготовить запасные позиции.

Она никогда не бросит Антония, но он, похоже, сам себя позабросил. Однако царица Египта — не какая-нибудь девчонка-рабыня, которой полагается после смерти ее властителя предложить себя в жертву! Нет, она победит, даже если Антоний сменит забвение, даруемое хмельным и плотскими утехами, на забвение самоубийства. Она скроется в Мидии, выйдет замуж за мидийского царя, и вместе они сокрушат парфян и создадут царство, простирающееся от Египта и Аравии до Индии, империю, которой позавидовал бы и сам Александр. Империю, которой в ближайшем будущем придется схватиться с Римом — и победить.

Мидия выдвинула всего одно требование: казнь пленника Антония, царя Армении, которого индийский царь ненавидел по множеству причин. И не в последнюю очередь потому, что они носили одно и то же имя — Артавазд — и индийскому царю уже страшно надоели возникающие из-за этого недоразумения.

— Будет ли это сделано? — спросил у царицы Гефестион.

— Но он — пленник императора, — отозвалась Клеопатра, пытаясь поддержать авторитет мужа.

— Следует ли нам, в таком случае, испросить у него разрешения? — вежливо поинтересовался Гефестион.

Клеопатра отправила к Антонию посыльного за позволением казнить пленника и получила презрительный ответ: «Убивай кого хочешь. Можешь начать с меня».

Военный совет погрузился в молчание — как была уверена Клеопатра, из-за жалости к ней. Она вздохнула, подписала смертный приговор и отправила Диомеда, своего секретаря, дабы тот дал ход делу.

Остаток дня она посвятила работе над своей репутацией. Она позавтракала в публичном зале Мусейона. Всю ее жизнь этот дом, в котором добывали знания и посвящали их Музам, приносил ей утешение. Клеопатре нравилось преломлять хлеб в обществе людей науки, как она это проделывала время от времени с тех самых пор, когда была юной девушкой, а они — ее наставниками. Такова была традиция ее семьи: не только оказывать покровительство ученым, но и поддерживать с ними достаточно близкие отношения.

Смог бы Эратосфен включить в свою автобиографию столь красочные и интересные истории об Арсиное III, которые и поныне могут прочитать ее потомки, если бы великая царица прошлого не отказалась от ограничений, налагаемых саном, и не делилась с ним своими мыслями? Семейство Птолемеев всегда потакало своему пристрастию к литературе и науке.