Антония связывала с семейством Архелая давняя дружба, хотя родичи каппадокийского царя были незаконными наследниками Митридата, прославленного врага Рима. Антоний всегда настаивал на том, что Архелай его не подведет, невзирая на взаимоотношения его отца с Береникой: предыдущий каппадокийский владыка погиб, пытаясь помочь этой мятежной девице заполучить египетский трон.

Антоний не ошибся. Сегодня Архелай приветствовал римского императора и царицу Египта. Он стоял в окружении своих людей, высокий и красивый. Для Береники внешность его отца всегда имела большое значение, и теперь Клеопатра убедилась в том, что сын унаследовал от отца его эффектное телосложение и выразительные черты лица.

Все правители Малой Азии — из Пафлагонии, Понта, Галатии и Коммагены — прибыли на Самос, и это придавало празднеству красочности. Знамена разных стран и народов реяли над амфитеатром, словно ожившая радуга. Высокие, светловолосые фракийцы заставили Клеопатру вспомнить о ее детской одержимости тем рабом-фракийцем, Спартаком. Даже смешно! Ей вспомнилось, как жадно она слушала истории о подвигах этого гладиатора, мечтая о том, что однажды встретится с таким воином, как он, и они объединят свои силы.

Она превзошла свои детские мечты. Теперь ее союзником был не мятежный раб, а человек, которого весь мир объявил императором.

На это празднество собрались все, как будто мир уже предвкушал, какой прекрасной станет жизнь после их победы. Люди не будут больше зависеть от воли жестоких римских проконсулов, от непосильных налогов и податей, от враждебных римских армий, марширующих по их землям, уничтожающих посевы, забирающих на службу их сыновей, насилующих их дочерей и грабящих храмы и сокровищницы. Мир объединится под властью Антония и Клеопатры. Реки крови, людской и звериной, проливаемой сейчас на аренах на потеху римлянам, сменятся тем, что происходит сейчас здесь, на Самосе, — празднествами, прославляющими не жестокость, господство и смерть, а искусство, музыку, поэзию и совершенство атлетов. Все это имеет своим источником величие и красоту человечества и прославляет его.

Ямблих, правитель священного города Эмеса, и его люди были облачены в развевающиеся черные одеяния и тюрбаны, защищающие их от солнца и ветров пустыни. Когда Антоний отсалютовал им, они встали единым движением, словно армия соколов, выхватив кинжалы и обратив их острия в сторону Рима. Солнце сверкнуло на клинках, и солдаты других народов тоже повскакивали и разразились приветственными воплями. Армии восточных стран, от Понта до Иудеи и Мидии, поднялись следом, отдавая дань уважения Антонию и царице.