— Я думал, мою щедрость будут помнить дольше, — сказал Антоний.

— Значит, нам следует сделать выводы на будущее и не одарять так щедро людей низких, — отозвалась Клеопатра. — А теперь нужно выбросить Аминту из головы и встряхнуться. Какие бы действия мы ни предприняли, пусть даже ошибочные, это все равно лучше, чем сидеть запертыми в этой дыре и смотреть, как наши люди умирают от малярии. Даже офицеры начинают уже болеть. Давно ты видал Агенобарба? Он целыми днями не высовывается из своей палатки, но я видела, как он тайком тащился в уборную. Он сделался зеленым, словно море, и исхудал, как тень.

— А мне казалось, он тебе не нравится, — сказал Антоний. — Может, и мне стоит заболеть? Тогда ты снова проникнешься ко мне теплыми чувствами.

У Клеопатры лопнуло терпение.

— Почему ты так настроен против меня, твоего друга, твоего союзника, твоей жены? Почему бы тебе не обратить свою враждебность против своих врагов? Тогда от нее было бы куда больше пользы!

Антоний закаменел. Клеопатра терпеть не могла, когда поток его чувств словно бы сковывал лед. Лишь в эти мгновения она боялась его. В этом Антоний был очень схож с ее отцом, которого никто не боялся, когда он кричал и размахивал руками. Авлет принимал самые жесткие решения, когда сохранял полное спокойствие. Клеопатре показалось, что Антоний вот-вот накинется на нее, как набросился тогда на Герминия. Но Антоний не шелохнулся. Клеопатра знала, что нанесла оскорбление его мужскому самолюбию. Ей хотелось бы взять свои слова обратно. Сама того не желая, Клеопатра обвинила Антония в том, что он нападает на женщину, потому что не способен напасть на мужчину. Она поплатится за это. Либо он лишит ее своей привязанности, либо ей придется возместить ущерб, нанесенный неосторожной фразой. Клеопатра решила воздержаться от извинений, а вместо этого воззвать к его мудрости.

— Антоний, что нам делать?

Это был простой и искренний вопрос. Клеопатра вдруг поняла, что не привыкла задавать вопросы другим, не придя предварительно своими силами к приемлемому ответу.

— Соберем военный совет. И попросим высказаться всех. Я хочу выслушать каждого. Незачем рисковать новыми изменами. А затем уже решим, что нам делать.

Клеопатре это не понравилось. Она полагала, что они с Антонием всегда должны выступать единым фронтом. Если они не будут демонстрировать свое нерушимое единство, ее позиция значительно ослабнет. Однако по выражению его лица и по холоду, которое словно бы излучало его обычно такое теплое тело, Клеопатра понимала: Антоний не передумает.