…двери, обе закрыты, когда он замечает огромную картину Джулиана Шнабеля в фойе и до него доходит, что это, блядь, не то здание, он вихрем разворачивается и летит к вращающейся двери, но ночной сторож, и прежде пытавшийся привлечь внимание Патрика, машет ему рукой, когда тот уже готов выскочить из фойе: «Полуночничаете, мистер Смит? Вы забыли расписаться», – и расстроенный Патрик стреляет в него, крутится в стеклянной двери раз-другой, она снова выносит его в фойе, пуля попадает сторожу в горло, отбрасывая его назад, фонтан крови на мгновение повисает в воздухе, орошает его искаженное, перекошенное лицо, и чернокожий уборщик, наблюдавший, как только что заметил Патрик, все происходящее из угла фойе, со шваброй в руках, с ведром у ног, поднимает руки. Патрик стреляет ему прямо между глаз, кровь заливает лицо, из затылка в воздух бьет фонтан крови, пуля, пройдя насквозь, ударяет о мрамор, сила выстрела швыряет его о стену, Патрик выскакивает на улицу, навстречу огням нового офисного здания, куда он входит…

…кивая Гасу, нашему ночному сторожу, расписываясь, направляясь к лифту, выше, в темноту своего этажа, спокойствие восстановлено, обезопасившись в анонимности нового офиса, нашарив дрожащими руками телефонную трубку, устало пролистывая записную книжку Rolodex, натыкаясь взглядом на номер Гарольда Карниса, тяжело дыша, я медленно набираю семь цифр, решив признаться в своем безумии, но Гарольд отсутствует, бизнес, Лондон, я оставляю сообщение, рассказывая обо всем, ничего не утаивая, тридцать, сорок, сотня убийств, и, пока я общаюсь с автоответчиком Гарольда, низко над рекой появляется вертолет с поисковыми огнями, за ним прорезают небо молнии, он летит туда, где я только что был, опускается на крышу здания напротив, внизу плотным кольцом полицейские машины и кареты «скорой помощи», группа захвата выскакивает из вертолета, полдюжины вооруженных мужчин только что были на крыше – и вот уже внутри, вспышки сигнальных огней, похоже, повсюду, а я наблюдаю за всем этим с телефоном в руках, скрючившись над своим письменным столом, и всхлипываю, сам не зная почему, в автоответчик Гарольда: «Я оставил ее на стоянке… у пончиковой „Данкин-Донатс“… где-то в центре, – и в конце, минут через десять, вздыхаю: – Ох, я просто больной чувак» – и вешаю трубку, но звоню снова и после нескончаемого гудка, подтверждающего, что мое сообщение записалось, оставляю другое: «Слушай, это опять Бэйтмен, если ты вернешься завтра, я могу появиться вечером у „Да Умберто“, так что, знаешь, смотри во все глаза», – и солнце, пламенеющая планета, постепенно восходит над Манхэттеном, еще один восход, и вот ночь быстро, словно это оптический обман, превращается в день…