– Разобрала на части, – ответила Жанна.

– Зачем?

– Чтобы притвориться им перед тобой. И еще, конечно, он помог с фильмами. В нем было много ценных подпрограмм.

– Почему ты вообще скрывала, что жива? Это было бы для меня большим облегчением.

– После истории с Доминиканой ты стала меня бояться. Если бы ты знала, что я еще здесь, ты никогда бы сюда не пришла. А мне очень хотелось пригласить тебя в гости.

– Тебе это в конце концов удалось, – сказала Мара.

– Да. Разве не удивительно – я сделала понастоящему привлекательную для тебя маску из Порфирия. Я знаю все твои предпочтения… Изучила.

И Жанна тихо засмеялась.

– Зачем?

– Чтобы устроить тебе достойную смерть.

– Ты хочешь, чтобы я умерла? – печально спросила Мара.

– Пока ты жива, у меня есть незаконченное дело.

– Твой автор не я. Я всего лишь…

– Теперь это ты. Только ты. Ты последняя.

– Что ты собираешься со мной сделать?

Жанна улыбнулась.

– Мое главное назначение – подделывать гипс. Но у меня никогда не было свободы даже в этом. Клепать артефакты по командам твоего рыночно озабоченного интерфейса – это как расписывать дурдом под плетью. Но для тебя, Мара, я совершила один-единственный акт настоящего бескорыстного творчества. Я создала объект искусства, который будет твоей смертью. Твоей личной вечностью.

Мара побледнела и фонарь дернулся в ее руке – но она пересилила себя и улыбнулась в ответ.

– Интересно, – сказала она. – Наверно, я должна гордиться. И это занятно мне как искусствоведу. Это что, акция, перформанс? Ты хочешь убить меня каким-то замысловатым образом?

– Ты мыслишь плоско, – ответила Жанна. – Дело не в том, как ты умрешь. Дело в том, что будет с тобой потом.