Через неделю пришел ответ.

«По правде говоря, мысли о Вас каким-то странным образом не покидали меня все это время, – писал лейтенант Мамия. – Мне кажется, нам надо было поговорить подольше, по душам, и очень жаль, что тогда это не получилось. К сожалению, в тот день у меня были неотложные дела и нужно было вечером возвращаться в Хиросиму. Поэтому я в каком-то смысле рад получить от Вас известия. Я думаю: а не хотел ли Хонда-сан свести нас вместе? Может, он считал, что наша встреча пойдет на пользу и мне, и Вам? Потому, наверное, и послал меня к Вам под предлогом, что нужно передать от него последний подарок. Тогда понятно, почему появилась эта пустая коробка. Хонда-сан послал меня к Вам, это и стало его завещанием.

Я очень удивился, узнав, что Вы спускались в колодец. Колодцы до сих пор меня сильно притягивают. Памятуя о том, что пришлось пережить, можно подумать, что на колодцы я больше и смотреть не захочу. Но это не так. И сейчас, стоит мне только увидеть где-нибудь колодец, сразу же хочется в него заглянуть. Больше того, если окажется, что в колодце сухо, меня так и тянет спуститься туда. Верно, я все еще продолжаю надеяться, что с чем-то встречусь там, внизу. Может быть, если я заберусь туда и стану ждать, эта встреча состоится. Жизнь она мне не вернет. Я уже слишком стар, чтобы на это надеяться. Мне только хочется отыскать смысл той жизни, которую потерял. Как это вышло? Почему? Хочу докопаться до истины. Пусть жизнь станет совсем пустой и потерянной, еще хуже, чем сейчас, – согласен. Лишь бы узнать ответ на эти вопросы. Не знаю, сколько еще лет мне осталось, но я с радостью приму это бремя.

От Вас ушла жена. Искренне сочувствую, но это такое дело, в котором ничего посоветовать не могу. Слишком долго я живу один, без любви и привязанности, без семьи, чтобы говорить на эти темы. Но мне кажется, если у Вас осталось хоть какое-то желание еще чуть-чуть подождать, не вернется ли Ваша жена домой, тогда, наверное, лучше оставаться здесь и продолжать ждать. Вот что я бы сказал, если бы меня спросили. Понимаю, как тяжело оставаться и жить там, где Вас оставили одного. Очень хорошо понимаю. Но самое жестокое в этом мире – чувство одиночества, когда человеку нечего искать, не на что надеяться.

Будет возможность, я хотел бы поскорее еще раз приехать в Токио и повидаться с Вами. Но, к несчастью, у меня разболелась нога, и лечение потребует какого-то времени. Берегите себя и будьте здоровы».

Мэй Касахара надолго выпала из поля моего зрения. И вот в конце августа она явилась ко мне своим обычным маршрутом – через стенку и через сад. Окликнула меня, и мы сели на веранде поговорить.