Спустя примерно месяц после того случая раздался звонок от жены хозяина универмага. Она пригласила ее на ленч, а потом к себе домой, где обратилась с просьбой:

– Не могли бы вы, как в прошлый раз, прикоснуться к моему лицу. Мне хочется кое-что проверить.

Причин для отказа не было. Мускатный Орех согласилась и, сев рядом, приложила ладонь к виску женщины и тут же почувствовала то самое нечто, с которым столкнулась в прошлый раз. Сосредоточившись, она попыталась точнее определить его форму, и нечто тут же начало извиваться, превращаясь во что-то иное, отличное от того, чем оно только что было. Оно живое! Ее охватила легкая паника. Мускатный Орех зажмурилась и стала думать о зоопарке в Синьцзине. Это нетрудно. Надо было просто вспомнить, что она раньше рассказывала Корице. Сознание покинуло телесную оболочку и вошло в нее обратно, поблуждав между воспоминаниями и историей, которую Мускатный Орех рассказывала сыну. Все встало на свои места, женщина взяла ее за руку и принялась благодарить. Мускатный Орех не стала ничего спрашивать, женщина – объяснять. Как и в первый раз, новоявленная целительница чувствовала легкую усталость, лоб покрылся испариной. «Спасибо, что пришли», – сказала женщина при расставании и попыталась всунуть ей в руку конверт с деньгами, однако Мускатный Орех вежливо, но твердо отказалась его взять.

– Ведь это же не работа, тем более что в прошлый раз вы слишком много заплатили, – сказала она.

Женщина настаивать не стала.

Прошло несколько недель, и первая клиентка познакомила Мускатного Ореха с еще одной женщиной – лет сорока пяти, небольшого роста, с колючими, глубоко посаженными глазами. Одета она была очень дорого, но украшений, кроме серебряного обручального кольца, не носила. Весь ее облик говорил: не простой человек. Жена хозяина универмага заранее предупредила:

– Она хочет, чтобы вы повторили то, что сделали для меня. Не отказывайтесь. И ничего не говорите, когда получите гонорар. Просто возьмите – и все. В дальнейшем она нам очень пригодится.

Мускатный Орех уединилась с посетительницей в дальней комнате и, как она это делала, прижала ладонь к ее виску. В этот раз ощущение было совсем другим, не таким, как от жены владельца универмага, – нечто оказалось сильнее и проворнее. Закрыв глаза и сдерживая дыхание, Мускатный Орех пыталась усмирить его, успокоить. Для этого потребовалось сосредоточить всю волю, оживить всплывавшие в голове картины. Забираясь в самые тесные закоулки своих воспоминаний, она боролась с неведомой силой, излучая волны поднимавшегося из глубин памяти тепла.