— Правда?!

— Да, я спала с Конрадом. Спала, потому что хотела, потому что он был мне нужен.

— Но почему?!

— Ах, Ви, мы оба так одиноки.

Такое признание можно сделать только в отчаянии, и, глядя на свою плачущую невестку, Вайолет почувствовала, как у нее сердце сжимается от сострадания. Уж коли Вирджиния, счастливая, любящая Вирджиния, дошла до последней крайности, значит, их брак переживает глубокий кризис. Но если хорошенько подумать, все очень просто и ясно. Этот Конрад Таккер, или как там его зовут, только что потерял жену; Вирджиния, узнавшая о романе Эдмунда и Пандоры и истерзанная обидой и ревностью, только что рассталась с любимым сыном. Они с Конрадом старые друзья, а в горе люди бросаются к старым друзьям. Она красивая, обаятельная женщина, все мужчины тянутся к ней, а Грустный Американец наверняка красивый мужчина. И все же, вопреки всему, Вайолет жалела, что все это случилось. И еще больше жалела о том, что теперь это знает.

Она ясно понимала, что сейчас важно только одно.

— Никогда не признавайся Эдмунду, — сказала она.

Вирджиния высморкалась в промокший платок.

— И это все, что вы мне скажете?

— Это самое главное.

— Ни слова осуждения, ни упрека?

— То, что произошло, меня не касается.

— Это была ошибка.

— Но при сложившихся обстоятельствах тебя вполне можно понять.

— Ах, Ви… — Вирджиния соскользнула с кресла на пол и, встав на колени, обняла Вайолет, спрятала лицо у нее на груди. — Мне так скверно, простите меня.

Вайолет положила руку ей на голову.

— Все мы люди.

Обе замерли в этом положении, им было отрадно друг с другом. Наконец Вирджиния перестала рыдать, разжала руки и, сев на пол, решительно высморкалась — все, довольно слез.

— И еще одну вещь я хотела сказать вам. Когда Эдмунд вернется и пройдет бал, я ненадолго уеду на Лонг-Айленд, поживу у бабушки с дедушкой. Мне просто нужно уехать. Я уже давно собиралась, да все никак не получалось, а теперь Генри у меня больше нет, самое подходящее время навестить их.

— А Эдмунд?