— На такие экстренные случаи всегда имеется авиационный отряд быстрого реагирования в полной боевой готовности, две бригады людей.

— Бригады?

— По-вашему — отделения. И вертолет «Рысь», готовый подняться в воздух по первому знаку. В тот день я приказал сержанту выйти из вертолета и сам полетел с ними. На борту нас было восемь человек: пилот, его помощник, пятеро парней из нашего батальона и я. Долетели минут за десять. Сделали круг, чтобы сверху поточнее оценить положение. Взрыв, полностью уничтоживший переднюю «свинью», оставил на шоссе воронку величиной с хороший кратер, и в ней вверх тормашками — вторая «свинья». А вокруг, во все стороны, — обломки металла, солдатские котелки, клочья маскировочной сетки, тела, одежда, горящие покрышки. Густой дым, тлеющий огонь, воняет паленой резиной, краской, бензином. И нигде ни малейших признаков жизни. Никого и ничего.

Конрад удивленно и недоверчиво переспросил:

— То есть никто из местных жителей, фермеров или крестьян не прибежал на взрыв?

С его представлениями это никак не вязалось.

— Никто. В тех местах люди норовят держаться подальше, когда что-либо подобное случается, а то, не успеешь оглянуться, пристрелят или изувечат. Так что там не было никого, только дым и кровавое месиво. В одном месте на обочине виднелась вроде как площадка для стоянки машин. Вертолет на нее сел, и мы выпрыгнули на траву. Нашей задачей было обнести вешками место катастрофы и вытащить раненых, пока вертолет слетает на базу за военврачом и санитарами. Но только вертолет успел оторваться от земли, как нас накрыл ураганный пулеметный огонь с той стороны, из-за границы. Они, оказывается, за нами оттуда наблюдали и выжидали удобный момент. Трое моих парней были убиты на месте, четвертого ранило в грудь. А мне попало в ногу, изорвало ее в клочья. Когда вертолет вернулся с военврачом, погрузили меня и тяжело раненых и отвезли прямо в госпиталь в Белфаст. Сержант не долетел, умер по дороге. В госпитале мне отняли ногу выше колена, я провалялся там несколько недель, а потом меня перевезли в Англию и долго еще приводили в человеческий вид. В конце концов я вышел в отставку в чине подполковника и вернулся домой.

Конрад попытался подвести итог потерям, но сбился со счета.

— Каковы же были результаты той операции?

— Никаких. Яма на дороге. Снова несколько убитых британских военнослужащих. На следующее утро ИРА[19] официально взяла на себя ответственность за этот инцидент.

— Какие чувства вы испытываете? Обиду? Злость?

— На что? Что без ноги остался? Что приходится скакать на этой алюминиевой конструкции? Да нет. Я же был военным, солдатом, Конрад. А попасть под пули, безжалостного противника — профессиональный риск всякого солдата. Но ведь среди пострадавших мог оказаться и штатский: какой-нибудь мирный работяга, занятый своими личными, частными заботами. Старик-отец, отправившийся в Эннискилен в День Перемирия почтить память убитого сына и вместо этого нашедший смерть под грудой щебня и обломков. Молодой парнишка, пригласивший девушку в белфастский ресторан, а она у него на глазах подорвалась на мине и погибла. А я мог быть на месте того солдата, который отправился в увольнительную и просто оказался не в то время и не на том виде транспорта — толпа выволокла его из машины на пустырь, сорвала одежду, забила палками и прикончила выстрелом в голову.