Сеттиньяз комментирует: «За тридцать лет, что я проработал с ним, впервые, полностью отказавшись даже от малейшего участия, Реб ликвидировал дело, которое сам создал. Одно это должно было насторожить меня. Но в голове у меня была масса других забот…»

Неразрешимые финансовые проблемы Сеттиньяза чудесным образом разрешились 21 января, когда унция золота достигла беспрецедентной в истории, неправдоподобной цены в восемьсот пятьдесят долларов.

Операция принесла четыре миллиарда триста сорок пять миллионов долларов чистой прибыли. Итак, в конце января 1980 года состояние Короля приблизилось к максимальной отметке. С учетом капиталовложений на Амазонке, которые уже стали давать прибыль (ее в свою очередь вкладывали в другие отрасли). Сеттиньяз называет цифру в семнадцать миллиардов триста пятьдесят миллионов долларов.

Выйдя из кабинета, он на минуту остановился в холле первого этажа, чтобы сказать несколько слов помощнику. И не успел сделать и трех шагов, как…

— Сеттиньяз!

Кто-то тронул его за рукав. Он узнал Диего.

— Реб хотел бы поговорить с вами. Сейчас. Их взгляды скрестились. Диего улыбнулся.

— Приказ, Сеттиньяз.

Машина была припаркована на улице в нарушение всех правил движения по Нью-Йорку. Бросив ближайшему полицейскому несколько слов по-испански, так что тот закатился от смеха, Диего сел за руль и, улыбаясь, поехал, но взгляд у него был холоден.

— Где он?

— Я привезу вас к нему.

Машина спустилась по Манхэттену к деловому центру, затем выехала к Вашингтон-сквер.

— Выходите, — сказал Диего, и в его желтых глазах промелькнула обычная саркастическая ирония.

— Где он?

Аргентинец покачал головой и пальцем показал на триумфальную арку. Затем включил мотор и уехал, быстро скрывшись в потоке машин. Сеттиньяз пошел по аллее. Он увидел Реба неподалеку на скамейке; Климрод кормил сандвичем белок. На нем были джинсы и серая рубашка сурового полотна. Куртка и холщовая сума лежали сбоку. Волосы были еще длиннее, чем в прежние времена, когда он возвращался в Нью-Йорк, но все же не доставали до плеч. Реб сидел вполоборота к Сеттиньязу, в душе которого совершенно неожиданно проснулось какое-то странное чувство. «Он казался таким одиноким… Глядел куда-то в землю впереди себя, а в глазах была мечтательная задумчивость… Не знаю почему, но что-то дрогнуло во мне…»

Сеттиньяз подошел, остановился. Только через несколько секунд Реб Климрод заметил его присутствие и улыбнулся:

— Я не хотел приходить на Пятьдесят восьмую улицу, — сказал он. — Извините, но на то есть причины. Серьезные. Вас ждут где-нибудь?