– Конечно, рыжеволосая так рыжеволосая.

– Спасибо. Просто не хочу прослыть любителем одного цвета волос. Я ничего не имею против блондинок, брюнеток, они классные. Просто так совпало.

– То есть вы написали произведение, где главная героиня рыжеволосая, а потом в вашей жизни появилась рыжеволосая девушка?

– Да, совершенно так. Как будто материализовалась, – попытался пошутить он. – Она капитан команды черлидерш. А сейчас уже и моя супруга…

– Вы за это время не написали ни одного нового произведения?

Терапевт смотрел на клиента. Его морщинистое лицо, окаймленное седой бородой, выглядело особенно живописно в свете лампы.

– Я занимался работой. Я журналист и погряз в статьях.

– И ваша супруга… Она была похожа не героиню вашего произведения?

– Местами очень. Темпераментная красавица.

– А в произведении вы её тоже не называли по имени?

Максим проснулся, посмотрел на часы, потом по сторонам. Уже был день. Карина уехала разминаться. В шесть часов вечера начнётся очередной матч. Все работники стадиона уже на рабочих местах. А он опять проспал всё утро, перед этим печатая статьи на ноутбуке до самого рассвета. Встал с кровати и открыл окно. Свежий ветерок приятно защекотал тело. Какой чудесный день. Вышел из гостиной, шлепая босыми ногами, и заглянул в спальню.

– Опять не застелила за собой.

Максим принялся устранять беспорядок.

–– Накраситься успевает, волосы посушить успевает, туфли перебрать перед выходом тоже успевает, а это… элементарно же…

Ночи наподобие прошедшей они проводили раздельно. Сидя вечером в тускло освещенной гостиной, печатая в порыве вдохновения очередной текст перед включенным без звука телевизором, Максим в какой-то момент замечал, что кто-то стоит в дверях; и отрывался от работы. Карина стояла, облокотившись на косяк в коротком банном халате и с полотенцем на голове. Одна нога чуть отставлена назад. Только что из душа: распаренная и согретая.

– Спокойной ночи? – спросила она.

Без макияжа на её лице отчётливо проступали веснушки. У неё были смазливые щечки. Из-за того, что она часто улыбалась, на её лице от ноздрей и до краев губ протянулись две линии, напоминающие «бока» треугольника. Широко улыбнитесь перед зеркалом – поймете, о чём я. Из-за этого щеки еще больше выделялись на её лице. Но это лишь добавляло очарования, ведь они были такими милыми и добавляли жизни в и без того жизнерадостное загорелое личико. Но сейчас она не улыбалась. И не хотела кривить рожицы (а она любила это делать, словно маленькая девочка).

– Спокойной. Я сегодня весь в работе.

Она посмотрела на его взлохмаченную голову своими уставшими серо-зелеными глазами. «Он слишком много времени проводит дома, становится неандертальцем», – подумала она. Максим почесал за ухом, зевнул и спросил: