Доктор Спилка несколько секунд внимательно смотрел на нее, затем медленно кивнул.
— Да, — сказал он.
— Да?
— Я его помню.
— Помните?
— Он был виновен, — сказал доктор Спилка.
Жюль уставилась на него, и он тоже посмотрел ей в глаза. Спокойно и ровно, как старая-престарая черепаха. Жюль смотрела ошеломленно.
— Правда? — глухо переспросила она. — Виновен?
Она просто не знала, что говорить. Она думала, что должна передать этот разговор Эш, и чувствовала, будто рот у нее забит чем-то посторонним, как кляпом. Все эти годы ей и в голову не приходило задумываться о виновности или невиновности Гудмена. В его семье знали, что он невиновен, были уверены в этом, и это было все, что она знала.
Психоаналитик подтвердил:
— Да, он убил ту девушку.
— Нет-нет. Не убил, — возразила Жюль. — Она не умерла. Она жива. Помните, она обвинила его в изнасиловании?
Но доктор Спилка стоял на своем:
— Точно убил. Изнасиловал и душил голыми руками, пока у нее глаза не вылезли. Она, очевидно, была потаскушкой, а он был зеленым еще, и его отправили в тюрьму строгого режима, и он там сидел, этот смазливый неоперившийся ублюдок с крупным выступающим подбородком.
— Нет, доктор Спилка, нет, вы с кем-то его путаете… с выпускником-убийцей, должно быть. Это было лет на десять позже. Очередная история в Центральном парке. Их было так много, может быть, вы запутались. Я вас понимаю.
— Я уверен, что ни с кем его не путаю, — ответил старый психоаналитик, сделав попытку выпрямиться.
В этот момент сопровождавшая его женщина, которая наблюдала за ними, стоя неподалеку, подошла и сказала, что она его дочь и надеется, что Жюль извинит ее отца.
— У него деменция, — просто объяснила она, не смущаясь его присутствием. — Он все путает. Правда, пап?
Я каждый год привожу его на съезд, потому что он любил эти съезды. Мне жаль, если он чем-то вас расстроил.