Эш сделала основательную, надежную карьеру и работала теперь художественным руководителем в «Оупен Хенд», возродив эту небольшую потрепанную труппу, так что молодые драматурги бились за право поставить свою первую пьесу на этой сцене, а юные девушки получали какой-то шанс в мире современного театра, где до сих пор царил оскорбительный сексизм. Среди драматургов и режиссеров по-прежнему резко преобладали мужчины («Взгляните на статистику», — говорила Эш всем и каждому, протягивая распечатки с данными о дискриминации. «Я понимаю, что выгляжу сумасшедшей», — признавалась она Итану, хотя вовсе таковой не выглядела. Другое дело, что она часто становилась назойливой, пусть даже ее слова были чистой правдой, и правдой неприятной). «Оупен Хенд» приобрел просторное и элегантное помещение по соседству, и первая же поставленная там пьеса молодой афроамериканки с двумя действующими лицами (о дочери активиста партии «Черные пантеры», которая приходит к отцу, лежащему на смертном одре), выиграла несколько премий «Оби». Поговаривали даже, что ее покажут на Бродвее. Про Эш иногда писали в посвященных искусству разделах газет и журналов. Серьезные издания непременно упоминали, что она замужем за Итаном, хотя об этом и так все знали, и непременно замечали, что она хороша собой. И то, и другое всегда ее раздражало.

— А что мне остается? — спрашивала Эш. — Нет, правда, что? Или на самом деле вопрос в том, что остается делать женщинам?

— Родиться мужчинами, наверное, — говорил Итан, и добавлял: — Извини, я понимаю, что это мерзко.

Как будто сексизм в театре и во всем мире был его виной. Все знали, что он нанимает женщин на должности любого уровня и поддерживает их в любых разбирательствах, но он все равно чувствовал себя виноватым. Ведь всем известно, что мужчины и мальчики ценятся гораздо больше.

— Нет даже слова, которое бы обозначало женщину-гения, — однажды сказала Эш.

Итану стало намного легче, когда Эш наконец нашла себе достойное занятие, хотя театр за пределами Бродвея, а уж тем более в Ист-Виллидж, по природе своей никогда не будет таким масштабным и заметным, как телевидение и кино. Впрочем, Эш не нуждалась в громкой славе. Никто из них не нуждался. Но вот к Итану она пришла.

Они спланировали каникулы, и курорт на Бали оказался неожиданно роскошным. Последний раз Итан спал в такой кровати, затянутой москитной сеткой и стоящей почти под открытым небом, когда они с Деннисом и Жюль отдыхали на острове Кауаи. Детей у обеих пар еще не было. Он подумал, что скучает по тем временам. Но еще сильнее он скучал по Жюль, и от этого было никуда не деться. Хотя они оставались близки в нелепые времена его резкого взлета, появление детей расставило все по своим местам. В ту секунду, как у человека появляются дети, он сразу задраивает все люки. Итан не то что с Жюль не виделся так же часто, как раньше, он даже с Джоной почти не встречался. Между родителями и бездетными вырастает стена, и это нужно принять. А с появлением ребенка с особенностями развития, вроде Мо, все становится совсем по-другому. Тебе и твоей семье нужно лечиться, и это невозможно делать в компании друзей — есть у них дети или нет, — пусть даже Итан мечтал, чтобы все было наоборот. Он никогда не признается Эш, что на самом деле чувствует по отношению к Мо, но его так и подмывало рассказать это Жюль.