Она обхватила ладонями его лицо:

– Дорогой мой, я знаю, как ты ко мне относишься. И незачем ломать себе жизнь, чтобы это доказать. Чем ты дома занимаешься – это твое дело, но то, что между нами, пусть останется только между нами. Мы никому не делаем больно. Все замечательно так, как оно есть.

Вита, конечно, этого не знала, но ее связь с Хэммом кое-кому все же делала больно.

Внешне Хэмм казался Бетти Рэй прежним. Он и раньше не сидел на месте, а если и бывал дома, то редко один. Она этого не знала, но роман с Витой изменил взгляд Хэмма на мир и на Бетти Рэй. Он все еще любил ее, но по-другому. Что бы он ни говорил, его увлек водоворот больших денег и людей из большого мира. Хэмма по-прежнему немного удивляло, что его приняли в свой круг те, кто раньше и словом не удостаивал. Он редко брал с собой Бетти Рэй. Во-первых, из-за ее нелюбви к вечеринкам и громким событиям, а во-вторых, она неизменно чувствовала себя не в своей тарелке. В тех редких случаях, когда ее присутствия требовала политика, Хэмм обычно растворялся в толпе жаждущих с ним познакомиться, а Бетти Рэй забивалась в угол и, поговорив с одной-двумя дамами, которые жалели ее или просто любопытствовали, быстренько сбегала домой.

Она старалась не терять связи с Хэммом, находиться под рукой, когда нужно, но вот нужности она своей и не ощущала. Со временем Бетти Рэй стало казаться, будто она медленно тает – как свет на исходе дня. Будто она невидимка.

Даже мальчики ускользали. Оба пошли в отца, были агрессивны, строптивы и большую часть времени проводили на улице, играя в футбол с гвардейцами. Бетти Рэй не понимала, отчего так получилось, что она чувствует себя чужой в доме, словно все знают какой-то секрет, кроме нее.

Впрочем, так ведь и было. С самого начала окружение Хэмма знало про него и Виту. Хэмм сразу раскрыл карты:

– Если Вита о чем-то просит или в чем-то нуждается, я хочу, чтобы вы проследили, чтобы она это получила, понятно? И если вы хотите моего мнения по какому-либо вопросу, спросите Виту, она вас оповестит.

Ральфу и Лестеру, гвардейцам, которые обычно сопровождали Виту, объяснения не требовались. Они называли ее миссис Грин. Никаких тебе шуточек, смешков, фамильярности. Они знали, кто она и что значит для губернатора, и одобрять или не одобрять было не их ума дело. Вита не жаловалась, не вдавалась в объяснения, она просто была. Все поняли негласный приказ проследить, чтобы Вита и официальная первая леди не пересекались на официальных встречах. А если, не дай бог, они все же оказывались на одной территории, то хотя бы в разных помещениях.