– Сумасшедший дом, – хихикнул Уинстон. Он подошел к двери и распахнул ее. – Фошей. Уинстон Фошей.

Кабинки для голосования установили в кафетерии. Дежурить там в день выборов выпало Бендито, который со скучным видом бродил возле автомата по продаже газировки. Он первым заметил Уинстона.

– Мир.

– Мир.

Инес стояла за волонтерами, глядя поверх их плеч, как глава экзаменационной комиссии. Иоланда отметилась в журнале и зашла в пустую кабинку, оставив Джорди на попечение отца.

– Мисс Номура, не давите так на них.

– Уинстон, ты не представляешь, на какие подлости может пойти город, чтобы подтасовать выборы. Я только что вернулась с пятьдесят седьмого участка, там перед входом выстроились шесть копов. Местные, особенно те, кто хочет проголосовать за тебя, не захотят проходить через шестерых полицейских даже ради бесплатного пива, не говоря уже о голосовании.

– Да ну, мисс Номура, не может быть, чтобы все было так серьезно.

– Не может? Перед пятьдесят седьмым я была в комплексе «Карвер», рядом с домом престарелых. Знаешь, где они поставили кабинки для голосования?

– Нет.

– В комнате отдыха на восьмом этаже.

– Но в «Карвере» же лифты не работают. Испокон веков.

– Именно. Ты думаешь, старики, которые были так горды тобой на дебатах, поплетутся на восьмой этаж?

Уинстон одними губами, чтобы не слышали добровольцы, задал главный вопрос:

– Сколько я набрал?

Инес начала показывать число на пальцах. На шестидесяти четырех или семидесяти четырех Уинстон сбился со счета.

Больно ущипнув его, Иоланда дала понять, что кабинка свободна. Уинстон зашел туда с Джорди на руках и закрыл за собой занавеску. Потом он подготовил бюллетень, повернув вправо большой красный рычаг машины для голосования.

– Это ты, Борзый? – прошептал Марвин из соседней кабинки.

– Что такое?

– Как пишется твое имя?