В следующее воскресенье последние триста женщин – узниц лагеря Плачув, обозначенные в списке Шиндлера, погрузились в теплушки с теми же самыми мыслями и настроениями.

Заключенные заметили, что Гольдберг пустился в путь налегке, как и большинство из них. Должно быть, у него были связи за пределами Плачува – люди, которым он передал свои богатства. Те, которые по-прежнему надеялись, что Гольдберг, как и прежде, сможет содействовать в деле помощи их дяде, брату или сестре, освободили ему побольше места, чтобы он мог расположиться с удобствами. Остальным пришлось сидеть на корточках, упираясь коленями едва ли не в подбородок.

Долек Горовитц держал шестилетнего Рихарда на руках. Генри Рознер, разложив одежду на полу, устроил на ней девятилетнего Олека.

Путешествие заняло три дня.

Порой, во время стоянок, их дыхание сверкающей изморозью оседало на стенках вагона. Воздуха не хватало, но, когда удавалось набрать его полную грудь, он отдавал ледяной стылостью и зловонием.

Наконец, в сумерках неприветливого осеннего дня поезд остановился. Двери отодвинули, и пассажиры стали торопливо выпрыгивать из теплушек. Эсэсовцы подгоняли заключенных, указывая направление и понося их за зловоние из вагонов.

– Все снимать с себя! – орали они. – Все на дезинфекцию!

Сложив одежду, все голыми направились в лагерь.

К шести вечера ряды голых людей выстроились на мрачном пространстве аппельплаца.

Сюда ли они стремились?

Окрестные леса были занесены снегом; почва на площадке обледенела. Это не был лагерь Шиндлера. Они оказались в Гросс-Розене. Те, кто заплатил Гольдбергу, найдя его взглядами, угрожали ему смертью, пока эсэсовцы в плащах ходили меж рядов, награждая ударами хлыстов по ягодицам тех, кто не мог сдержать крупную дрожь.

Людей продержали на аппельплаце всю ночь, потому что еще не были готовы бараки для них. Лишь в середине утра следующего дня поступило разрешение укрыться под крышей. Говоря об этих семнадцати часах стояния на пронизывающем холоде, выжившие не упоминали о чьих-то смертях. Может быть, жизнь под надзором СС воспитала в них подобную выносливость, а может, пребывание на «Эмалии» придало им сил выдержать эту ночь.

Хотя ветер дул не так резко, как во все предыдущие дни недели, вынести холод было смертельно тяжело. Но они были настолько преисполнены надежды попасть в Бринлитц, что, скорее всего, именно эта безумная надежда помогла перенести холод.

Позже Оскару Шиндлеру приходилось встречать заключенных, которые вынесли и еще более долгие испытания холодом, от которых у них остались следы обморожения. Даже пожилой Гарде, отец Адама Гарде, пережил эту ночь, как и малыши Олек Рознер и Рихард Горовитц.