– И, надо понимать, в список проявлений при такого рода расстройствах входят убийства?

– Защита протестует, – говорит Брайан. – Большинство убийц не психопаты, и не все психопаты совершают убийства.

Судья устало переводит взгляд на прокурора.

– Советник, прошу вас, – говорит он. Сразу видно, что сказать ему хочется еще много всякого, но он ограничивается этим «прошу вас». Из-за этой вот разницы между тем, что он хочет сказать, и тем, что может, у него такой коровий взгляд, это я вам точно говорю.

Прокурор подбирает две бледные прожилки, которые служат ему губами, и снова поворачивается к Дурриксу.

– Итак, доктор, если говорить о людях, страдающих от упомянутых вами расстройств, буду ли я прав, предположив, что они проявляют безразличие к результатам совершенных ими действий – в том смысле, что угрызения совести их не мучают?

– Протестую! Отсутствие угрызений совести не противоречит невиновности подзащитного!

Прокурор поворачивается к присяжным и ухмыляется. Я сижу, и на лице у меня – полное безразличие к происходящему.

– Протест отклоняется, – говорит судья. – Речь не шла непосредственно о вашем клиенте.

Он кивает Дурриксу: отвечайте на вопрос.

– У лиц, страдающих от такого рода расстройств, порог возбудимости много выше, нежели у вас или у меня, – говорит Дуррикс, со свистом развернувши щечку к прокурору. – Их тяга к возбуждающим ситуациям вполне в состоянии заставить их идти на все больший и больший риск, без учета возможных последствий для окружающих.

– К таким возбуждающим ситуациям, к примеру, как убийство?

– Да.

Прокурор дает время этой последней фразе осесть на пол. Вонь от нее ползет в сторону скамьи присяжных. Перед тем как задать очередной вопрос Дурриксу, он смотрит на меня.

– И скажите нам, доктор, сексуальность играет свою роль в такого рода поведенческих реакциях?