– То, что определено, можно переопределить, верно?

– О да, – подхватывает ее мать, – и переопределить в пользу церкви – если я покорюсь его желаниям и откажусь от звания супруги и королевы.

Принцесса права, думает он. Тут вполне можно поторговаться.

– В законе нет ничего неотменимого.

– И вы ждете, чтó я выложу на стол переговоров. – Королева протягивает руки – маленькие, пухлые, короткопалые, – показывая, что они пусты. – Только епископ Фишер меня защищает. Только он постоянен. Только ему хватает мужества говорить правду: в палате общин заседают безбожники. – Она со вздохом опускает руки. – А кто убедил моего супруга уехать, не попрощавшись? Раньше он так не поступал. Никогда.

– Он намерен несколько дней поохотиться в Чертси.

– С ней, – говорит Мария, – наедине с этой особой.

– Затем его величество посетит лорда Сандиса в Гилфорде, чтобы посмотреть новую галерею. – Кромвель говорит спокойно, умиротворяюще, почти как кардинал – может быть, даже слишком? – Дальше, чуть позже или раньше, в зависимости от погоды и охоты, он поедет к Уильяму Полету в Бейзинг.

– Когда я должна к нему присоединиться?

– С Божьей помощью король вернется через две недели.

– Две недели, – повторяет Мария. – Наедине с этой особой.

– За этот срок, мадам, вам следует переехать в другой дворец. Король выбрал Мор, в Хертфордшире, очень, как вам известно, удобный.

– Учитывая, что это дом кардинала, я ничуть не сомневаюсь в его пышности, – вставляет Мария.

Мои дочери, думает он, никогда бы не позволили себе говорить в таком тоне, вслух же произносит:

– Принцесса, вы могли бы из милосердия не злословить человека, который не сделал вам ничего дурного?

Мария заливается краской до кромки волос.

– Я не хотела быть немилосердной.

– Покойный кардинал – ваш крестный отец, и вы должны о нем молиться.

Принцесса бросает на него затравленный взгляд.

– Я молюсь, чтобы Господь сократил срок его пребывания в чистилище.