Екатерина перебивает:

– Отправьте в Хертфордшир сундук. Сверток. Не пытайтесь отправить меня.

– С вами будет весь ваш двор. Дом готов принять двести человек.

– Я напишу королю. Можете передать ему мое письмо. Мое место рядом с ним.

– Я советую вам покориться. Иначе король может… – Он, глядя на принцессу, сводит и разводит руки. Это означает: «разлучить вас».

Девочка перебарывает боль. Мать перебарывает горе и гнев, возмущение и ужас.

– Я этого ждала, – говорит она, – но не думала, что король пришлет такое известие с человеком вроде вас.

Он хмурится; неужто приятнее услышать то же самое от Норфолка?

– Говорят, вы раньше были кузнецом, это правда?

Сейчас она спросит: можете подковать лошадь?

– Кузнецом был мой отец.

– Я начинаю вас понимать. – Она кивает. – Кузнец сам кует свои инструменты.

* * *

Полмили известняковых обрывов отражают на него белый жар. В тени надвратной арки Грегори и Рейф пихаются, осыпая друг дружку кулинарными оскорблениями, которым он их научил: Сэр, ты, жирный фламандец, масло на хлеб мажешь! Сэр, ты, итальянский нищий, чтоб твоим детям улитками питаться! Мастер Ризли прислонился к нагретой стене и смотрит на них с ленивой улыбкой; вокруг его головы венком вьются бабочки.

– Это вы ли?

Ризли польщенно улыбается.

– С вас надо писать портрет, мастер Ризли. Лазурный дублет, и освещение как по заказу.

– Сэр! Что сказала Екатерина?

– Что наши прецеденты сфабрикованы.

Рейф: Она хоть понимает, что вы с доктором Кранмером сидели над ними ночь напролет?