* * *

В первое утро нового года он просыпается до света и видит рядом с кроватью Грегори.

– Отец, надо вставать и ехать. Тома Уайетта арестовали.

В следующий миг он уже на ногах. Первая мысль: Томас Мор нанес удар в сердце Анниного кружка.

– Куда его увезли? В Челси?

Грегори обескуражен.

– Почему в Челси?

– Король не может допустить… слишком близко… У Анны есть книги, она их ему показывала… он сам читал Тиндейла… кого Мор арестует следующим, короля?

Он берет рубаху.

– Мор тут ни при чем. Несколько остолопов устроили в Вестминстере дебош: прыгали через костер, били окна, как это обычно бывает… – Голос у Грегори усталый. – Затем подрались с дозорными, их отвели в участок, а сейчас прибежал мальчишка с запиской: не соблаговолит ли мастер Кромвель приехать и сделать стражнику новогодний подарок?

– Боже… – Он садится на постель, внезапно остро сознавая свою наготу: ступни, икры, ляжки, срам, волосатую грудь, щетину – и внезапно проступивший на плечах пот. Натягивает рубаху. – Поеду как есть. И мне надо прежде позавтракать.

Грегори говорит зло:

– Ты обещал быть ему отцом, вот и будь.

Он встает.

– Позови Ричарда.

– Я поеду с тобой.

– Езжай, если хочешь, но Ричард мне нужен на случай осложнений.

Никаких осложнений, просто долгий торг. Уже светает, когда молодые джентльмены, побитые, всклокоченные, в разорванной одежде цепочкой выходят во двор.

– Фрэнсис Уэстон, доброе утро, сэр, – говорит Кромвель, а про себя думает: «Знал бы, что ты здесь, не стал бы выкупать». – Почему вы не при дворе?

– Я там, – отвечает Фрэнсис, дыша вчерашними винными парами. – В Гринвиче, не здесь. Понятно?