Ах, милостивый государь, всё мерцает, дрожит, всё переливается блёстками, искрится, сверкает. Весь этот вечер я сижу у камина – сижу на покойной своей табуретке, – подставив жаркие щёки дыханию пламени, рдяному шёпоту, просевшей груде, где истлевшие угли рассыпаются – что я с собою делаю! – в мёртвый прах, милостивый государь.
Ах, милостивый государь, всё мерцает, дрожит, всё переливается блёстками, искрится, сверкает. Весь этот вечер я сижу у камина – сижу на покойной своей табуретке, – подставив жаркие щёки дыханию пламени, рдяному шёпоту, просевшей груде, где истлевшие угли рассыпаются – что я с собою делаю! – в мёртвый прах, милостивый государь.
А тогда – там – когда над тонущим миром расцвела в сизом воздухе радуга, – не было же там такого, чтобы ударила в дерево молния и заструилась, сбегая к земле, по древесным членам, но пламя – было: пламя лизало, пламя охватывало, извивалось каждой жилкой, пламя взметалось и пожирало почти без следа…
А тогда – там – когда над тонущим миром расцвела в сизом воздухе радуга, – не было же там такого, чтобы ударила в дерево молния и заструилась, сбегая к земле, по древесным членам, но пламя – было: пламя лизало, пламя охватывало, извивалось каждой жилкой, пламя взметалось и пожирало почти без следа…
В воздухе пламя. В ствол —
Огненная стрела.
В уголья естество.
Кости и плоть – дотла.
Не под такими ли древесными кущами укрывались первые наши прародители – а Око их высмотрело, – недомысленно вкусившие знания, которое стало им гибелью?..
Не под такими ли древесными кущами укрывались первые наши прародители – а Око их высмотрело, – недомысленно вкусившие знания, которое стало им гибелью?..
Если мир погибнет не в пучине вод, как однажды случилось, можно точно сказать, что за гибель нас ждёт: это нам возвестили…
Если мир погибнет не в пучине вод, как однажды случилось, можно точно сказать, что за гибель нас ждёт: это нам возвестили…
И у Вас в «Рагнарёке» – под стать стремительным водам, в которых захлёбывается мир у Водсворта, – «Лизало пламя Сурта[103] берега – Земного круга, пило твердь земную – И всплёвывало в небосвод багряный – Расплавленное злато…»
И у Вас в «Рагнарёке» – под стать стремительным водам, в которых захлёбывается мир у Водсворта, – «Лизало пламя Сурта
берега – Земного круга, пило твердь земную – И всплёвывало в небосвод багряный – Расплавленное злато…»
А потом – дождь. Дождь из пепла. Пепла Ясеня-Миродержца.
А потом – дождь. Дождь из пепла. Пепла Ясеня-Миродержца.
В глазах мелькают падучие звёзды – как золотые стрелы перед гаснущим взором. – Предвестье мигрени. – Но пока не нахлынула тьма – и боль, – мне ещё остаётся немного света, чтобы сказать Вам… о чём бишь? Не могу я позволить Вам испепелить меня. Не могу.