Мы заняли свои места. Услышав позади себя осторожные шаги, я взглянула через плечо: один из незнакомцев приближался к церковной кафедре. Служба началась. Уже было дано объяснение того, что такое брак, затем священник подошел к нам и, слегка поклонившись мистеру Рочестеру, продолжал:

– Я прошу и требую от вас обоих (как в страшный день суда, когда все тайны сердца будут открыты): если кому-либо из вас известны препятствия, из-за которых вы не можете сочетаться законным браком, то чтобы вы признались нам, ибо нельзя сомневаться в том, что все, кто соединяется иначе, чем это дозволяет слово Божье, Богом не соединены и брак их не считается законным.

Он замолчал, как того требовал обычай. Когда это молчание бывало нарушено? Может быть, раз в столетие. Священник, не отрывая глаз от книги, которую держал в руках, лишь на миг перевел дыхание и хотел продолжать, он уже протянул руку к мистеру Рочестеру, и его губы уже открылись, чтобы спросить: «Хочешь взять эту женщину себе в жены?» – когда совсем близко чей-то голос отчетливо произнес:

– Брак не может состояться, я заявляю, что препятствие существует.

Священник стоял онемев, не спуская глаз с говорившего, растерялся и причетник. Мистер Рочестер вздрогнул, словно перед ним разверзлась пропасть; он крепче уперся в землю, чтобы сохранить равновесие, и, не повертывая головы, не глядя ни на кого, сказал:

– Продолжайте.

Когда он произнес это слово низким и глухим голосом, воцарилось глубокое молчание. Затем мистер Вуд сказал:

– Я не могу продолжать, раз такое заявление сделано. Я должен выяснить, соответствует ли оно действительности.

– Бракосочетание должно быть прервано, – снова раздался голос позади нас. – Я имею возможность доказать справедливость моего заявления: для брака существует непреодолимое препятствие.

Мистер Рочестер слышал, но казался по-прежнему непоколебимым. Он стоял гордо выпрямившись и только сжал мою руку в своей. Как горячо было это пожатие и как напоминал его массивный лоб в эту минуту бледный непроницаемый мрамор! Как горели его глаза, настороженные и полные мятежного огня!

Мистер Вуд, казалось, растерялся.

– А каков характер этого препятствия? – спросил он. – Может быть, его можно устранить? Объяснитесь.

– Едва ли, – последовал ответ. – Я назвал его непреодолимым. И я говорю не без оснований.

Незнакомец вышел вперед и облокотился о балюстраду. Он продолжал, выговаривая каждое слово отчетливо, спокойно, уверенно, но не громко:

– Это препятствие состоит в том, что мистер Рочестер уже женат и его жена жива.

Мои нервы отозвались на эти спокойные слова так, как не отзывались на самый страшный удар грома; моя кровь ощутила их коварное вторжение, как не ощущала мороза и пламени, – но я крепко держала себя в руках и не собиралась упасть в обморок. Я посмотрела на мистера Рочестера и заставила его взглянуть на меня, – его лицо напоминало бескровное изваяние. Глаза были мрачны и пылали. Он ничего не отрицал; казалось, он бросал вызов всему миру. Не говоря ни слова, без улыбки, как будто не признавая во мне человеческое существо, он только обнял меня за талию и привлек к себе.