Итак, королева отныне была обязана жить в Виндзоре. Мой муж Ричард угодил в ловушку в Кале. А я, по-прежнему являясь фрейлиной королевы, чувствовала себя женой в отставке. Но все мы чего-то ждали. Каждый день Маргарита непременно посещала короля, и каждый день повторялось одно и то же: он не видел ее и не слышал. Она требовала, чтобы врачи непременно обращались с ним ласково и нежно, хотя порой ее подводил собственный темперамент: она набрасывалась на Генриха с проклятиями, которых он не слышал.

Я жила в Виндзоре, мучительно тосковала по Ричарду и постоянно ощущала, как растет напряжение в столице. На дорогах в сельской местности стало чрезвычайно опасно; до нас уже доносились слухи о том, что Север восстал против герцога Йоркского, хотя, вполне возможно, тамошние аристократы действовали исключительно во имя собственных амбиций – кто знает, что творилось там, в этом диком краю, возле самой границы? Королева явно готовила заговор; в этом я совершенно не сомневалась. Однажды она поинтересовалась у меня, состоим ли мы с Ричардом в переписке, и я сообщила, что пишу ему очень часто и отсылаю свои письма с торговцами шерстью, отправляющимися в Кале. А она стала уточнять, пустыми ли возвращаются обратно суда этих купцов, можно ли перевозить на них людей, сколько человек они способны принять на борт и смогут ли подняться вверх по Темзе до Тауэра.

– Вы полагаете, что, прибыв из Кале, эти суда могли бы сразу отправиться вызволять из Тауэра герцога Сомерсета? – задала я прямой вопрос. – То есть вы намерены просить моего мужа возглавить армию, имеющую намерение воевать против лорда-протектора Англии?

– Но в защиту короля! – с вызовом бросила Маргарита. – Разве это можно назвать предательством?

– Не знаю, – с сомнением пожала я плечами. – Я больше не берусь судить, что в нашем мире считается предательством.

Однако этому плану так и не суждено было осуществиться, поскольку стало известно о мятеже в Кале. Солдатам так давно не платили жалованья, что они взбунтовались, заперли офицеров в казарме и ринулись грабить горожан и заезжих купцов; украденный товар они тут же сбывали, а деньги брали себе в счет причитавшегося им жалованья. Сообщали и о крупных грабежах и даже о вооруженных стычках. Королева отыскала меня на конюшенном дворе, когда я, велев оседлать мою лошадь, собиралась отправиться в Лондон, взяв с собой в качестве охраны лишь одного стражника.

– Нужно выяснить, что там происходит, – объяснила я Маргарите. – Моему мужу, возможно, грозит страшная опасность. Мне необходимо знать.